Рамон вновь неспокойно заскулил, сунув любопытный нос в гостиную, но не решаясь переступить порог. И Чанёль, уже готовый разбить кулаки об стену, неожиданно смягчился и подошёл к собаке, ласково потрепав за ухом.
Однажды станет легче. Нужно просто перетерпеть.
***
Родственники приехали в больницу рано утром — мрачные и почти не общающиеся друг с другом. Привычно оставив нерешительно мнущуюся Сурин у стены, Чанёль подошёл к стойке регистрации, где сидела незнакомая женщина, видимо пришедшая на смену вчерашней медсестре.
Приятная на вид женщина без труда нашла в журнале запись о прибывшей накануне старушке и нахмурила аккуратно выщипанные брови.
— К сожалению, она так и не пришла в себя, — поведала медсестра. — Состояние критическое. Остаётся только ждать.
— Может, нужны какие-то лекарства? Я куплю всё, что нужно! — решительно заверил Пак.
Окинув взглядом холёного столичного мужчину, женщина кивнула и назвала номер кабинета, где можно было найти лечащего врача.
Сбросив пальто в руки словно набравшей в рот воды Сурин, Чанёль направился на второй этаж, отмечая по пути довольно унылый вид старой провинциальной больницы. Обшарпанные стены, давно не видевшие ремонта, навевали тоску, а прохаживающиеся в коридорах больные все, как один, казались серыми и безликими, будто заранее приговорёнными к смерти.
Разговор с врачом не принёс особых результатов. Он, конечно, выписал рецепт, посетовав, что все эти лекарства жутко дорогие, но тут же добавил, что они могут и не пригодиться.
— Состояние пациентки критическое. Она не приходит в себя, пульс едва ощущается. Видимо, проблемы с сердцем были давно, но она пренебрегала медицинской помощью, — сказал на прощание доктор, пожав протянутую ладонь.
Вернувшись вниз и обнаружив подавленную Сурин на прежнем месте, Пак уже хотел подойти к ней, как медсестра встрепенулась и позвала его к себе жестами.
— Совсем забыла! Вот, нашли в кармане кофты вашей бабушки. По правилам, это должно было находиться вместе с её вещами, но мы подумали, вдруг там что-то важное? — женщина протянула измятый пожелтевший конверт и вернулась к заполнению медицинской карты.
— Спасибо, — повертев письмо в руках, кивнул Чанёль.
— Ну мы можем навестить бабушку? — стоило мужчине приблизиться, как племянница накинулась на него с вопросами.
— Пока нет, нам позвонят из больницы, когда появится такая возможность, — натягивая пальто, ответил Пак.
— Всё плохо, да? Она умирает? — закивала Сурин, едва сдерживая слёзы. — Почему ты ничего не объясняешь? Я не маленькая, я имею право знать правду!
— Малыш, пойдём в машину и там поговорим.
Выйдя на улицу, они сели в автомобиль, но не спешили уезжать. Рядом с ними была припаркована пара реанимационных машин, на крыльце громко разговаривали два врача, отчаянно жестикулируя и что-то друг другу доказывая.
Чанёль не был здесь летом, но был уверен, что зима преобразила это место до неузнаваемости. Раскинувшая свои владения больница утопала в снегу. Там, где в тёплое время года находился парк для прогулок, сейчас виднелись лишь заметённые спинки скамеек. Расчищенная с утра тропка тоже едва проглядывалась из-за разыгравшейся метели. Жаль, Чанёль бы предпочёл сейчас прогуляться, чем сидеть в тесном салоне и оттягивать ворот свитера, чтобы воздух попадал в лёгкие без проблем.
— Что тебе дала медсестра? — шмыгнула носом Сурин, подставляя замёрзшие руки ближе к печке.
— Письмо какое-то.
Чанёль вытащил измятый конверт и протянул племяннице. Она повертела его в пальцах и недоумённо нахмурила брови.
— Хм, не указано кому оно адресовано. Судя по состоянию конверта, писали его очень давно. И он даже не закрыт, представляешь!
— Ты прямо юный детектив, — фыркнул Пак.
— Мы должны его прочитать?
— Не знаю, — честно признался мужчина.
— Ну… давай прочитаем? Вряд ли там что-то важное.
— Читай.
Чанёль растёр ладони и задумался над тем, где именно в этой дыре он видел продуктовый магазин. Нужно было заехать туда и купить каких-нибудь полуфабрикатов, потому что готовить не было ни желания, ни времени, а кушать всё-таки необходимо.
Сурин в это время важно развернула измятый лист в клеточку и пробежалась взглядом по ровно написанным строчкам. Она сразу узнала почерк бабушки — когда-то работавшая учительницей, она всегда писала аккуратно и грамотно, даже когда глаза стали слабо видеть и слезиться.
— Ой, она обращается к тебе! — удивилась Ли, прочитав первую строчку. — Может вслух?
— Давай вслух, — пробормотал Чанёль, уткнувшись в мобильник и просматривая рабочую почту.
Сурин же откашлялась и начала с выражением читать.
«Дорогой Чанёль!
Знаю, что не имею права писать тебе это письмо, поскольку дала клятву Еын, но и молчать об этом более не смогу.
Самое главное, что я хочу тебе сказать, — моя дочь всегда любила тебя. И умирала она с твоим именем на губах. Она всегда тебя ждала, даже когда стала женой Чжесока и носила под сердцем Сурин. В её глазах жила неистребимая тоска по тебе, и ни муж, ни ребёнок, ни я не смогли её прогнать.
В то время, когда я похоронила единственную дочь, моя ненависть к тебе была столь сильна, что я собиралась отыскать тебя, где бы ты ни находился, и собственноручно убить. Но со временем я поняла, что ты ни в чём не виноват. Ты также был жертвой обстоятельств, как и Еын. И ты тоже страдал. И, возможно, до сих пор её любишь.
Из вас получилась бы идеальная пара. Хотя Чжесока я всегда любила больше. Он замечательный муж и отец. Невероятно заботливый и тёплый, говорящий о тебе только хорошее. Именно он помог мне изменить своё отношение к тебе.
Чжесок — человек с большой буквы, потому что согласился принять Еын в критический момент, спасая от позора, и ни разу не укорил её и не сказал ни одного обидного слова. Он знал правду, и ты тоже обязан её знать. Несмотря ни на что…»
Неожиданно голос Сурин сорвался и она зажала ладонью рот, в ужасе взглянув на Чанёля.
— Что там? — нервно сглотнул он, глядя на дрожащий лист, зажатый в девичьей ладони.
Ли молча протянула письмо и отвернула залитое слезами лицо. Мужчина прищурился, опуская взгляд в самый конец текста и тут же неверяще выдыхая, подслеповато всматриваясь в расплывающиеся отчего-то буквы.
«Когда ты уехал в Лондон, Еын уже была беременна. Чанёль, Сурин — твоя дочь!»
— Этого не может быть, — растерянно произнёс Чанёль, пока Сурин, забившись в угол, отчаянно рыдала и шептала без устали короткое «не верю».
_________________________________
*Regina Spektor — Apres Moi
========== Глава 41 ==========
Комментарий к Глава 41
*не бечено*
Я сожалею, что не была одной
из тех, с кем он спал в обнимку
и пил рассвет.
Стефания Данилова
Сурин неожиданно дёрнулась и попыталась вырвать письмо из пальцев Чанёля, но мужчина молниеносно увернулся — скорее на автомате, чем осознанно.
— Отдай мне его! — прошипела девушка, сцепив зубы.
— Что? Зачем? — всё ещё вглядываясь в строки, словно норовящие его обмануть, спросил Пак.
— Дай! — взвизгнув, Сурин всё же отобрала измятый лист и принялась ожесточённо разрывать его на мелкие кусочки. — Не верю! Не верю! И ты не верь!
— Су, успокойся, — попытался вразумить её мужчина, зажмурившись, когда мелкие обрывки прилетели ему в лицо.
— Я спокойна! И я не верю этому бреду! Ты мне не отец. Моего папу зовут Чжесок! — упрямо повторяла Ли, выкручивая себе пальцы.
— Малыш, давай вернёмся домой и там всё обсудим.
— Да как ты не понимаешь? — резко сбросив с плеча тяжёлую руку, возмутилась Сурин. — Это всё ложь! Это просто невозможно!
— Давай сделаем анализ ДНК и…
— Отвали!
Едва не оторвав ручку, девушка выкатилась из салона и растерянно замерла, прикрывая ресницы от летящего в лицо колючего снега. Она прекрасно слышала, как хлопнула соседняя дверца, и скривила губы в совершенно безумной ухмылке.