Девушка будто бы спала. Неподвижная, в чёрном платье… Её руки и ноги привязали к серебряным цилиндрам. «Дженнифер!» — одними губами произнесла Ханна. Виола с содроганием наблюдала за происходящим.
Один замер над Дженнифер с ножом. Двое высоко подняли факелы — цилиндры ослепляюще бликовали в их свете.
Предчувствие необратимого витало в воздухе. Они ничего не могли поделать, только наблюдать и придумывать оправдания.
Остальные — почти все — окружили её. Стояли вокруг, произнося всё те же странные слова и иногда взмахивая руками на манер крыльев. Фигуры в длинных балахонах и масках, похожие на птиц. Даже будь она в сознании, пытаться сбежать из окружения — идея, близкая к бессмысленной.
Замерший с ножом опустился на колени, чем-то вроде перьевой кисти принявшись выводить невидимые знаки на лице. Дженнифер шевельнулась.
Блеск огня на кончике ножа. Касание лезвия к груди. Истошный крик, сливавшийся с карканьем ворона вдали.
Виола неподвижно наблюдала, как извивалась и кричала Дженнифер. Разум подсказывал, что дальше будет только хуже. «Бежим!» — Ханна тронула её за плечо.
Показалось, что к лицу что-то прикоснулось — Анна пришла в себя. Из полутьмы выхватывались размытые детали. Что-то наподобие кисточки из чёрных перьев в грубоватой руке. И глаза. Зелёно-карие глаза в отблесках живого огня.
В голове смешались события далёкого прошлого, последних недель и настоящего. Сердце забыло, что должно биться, в горле пересохло. Немного скосив взгляд, увидела, что Ханна тоже здесь. Их руки связаны, но странным образом не соединены. Людей в балахонах трое, один без маски.
— Какого дьявола ты здесь? Из ада выгнали?
В человеке — нет, в вороне, чудовище — она даже в тусклом свете узнала Лайнела Долта, который, по официальным сведениям, мёртв уже больше двух недель.
Он даже не рассмеялся — расхохотался хрипло, маньячно. По коже побежали мурашки.
— Неофициальный братишка послужил хорошим прикрытием, — его голос всё тот же приторно-понимающий, будто маньяк забыл выйти из образа психиатра. — Даже жаль, что Ланс в итоге решил избрать путь предательства. Из него получился бы хороший ворон.
Ланс? Где она слышала это имя? Вроде Дженнифер говорила…
Голова раскалывалась, перед внутренним взглядом мелькнуло что-то вроде воспоминания — блондин с туманно-синими глазами протягивал ей руку. Он как сказочный принц, и Виола не могла удержаться — попросила разрешения нарисовать. Видение мелькнуло и исчезло, будто растворившись в шуме испорченной киноплёнки.
— Серьёзно? Братья? Это же тупо.
— Что поделать, — он пожал плечами, — Жизнь порой абсурднее пьес Беккета¹. Знаешь, Анна, довольно скучно заниматься подготовкой к ритуалу одному. И раз теперь ты всё равно ничего не сделаешь, мы могли бы немного поговорить. Как, хе-хе, в старые добрые времена.
Всё начинало вставать на свои места. Частые отлучки доктора Долта и загадочный «он» в записях Ханны. Возможно, разговаривая с Анной с «форума», он на деле находился в Дасквуде и готовился захватить первую жертву. Или был кто-то ещё, до Ханны?
Среди череды вопросов был один, который она действительно хотела задать, но на него не ответил бы ни один человек. Даже сумасшедший. Анна понимала, что надо взять себя в дрожащие руки и попытаться потянуть время. Заговорить зубы. Призрачная надежда, что кто-то всё-таки их спасёт, что жизнь не оборвётся в двадцать четыре, ещё теплилась где-то в клочках души.
— Мы свидетели. А в чём была виновата Дженнифер?
— Ложь есть основа греха! — в глазах загорелись огни то ли безумия, то ли отсветов пламени. — Она лгала слишком многим.
— С такими методами отбора вам придётся уничтожить мир. И себя тоже.
— Это так. Весь мир порочен, мы тоже. Но вороны борются с этим. Однажды из пепла возродится мир чистый и достойный, в нём не будет места греху.
Из… пепла? Анна с трудом сглотнула. Появилась догадка, почему в легенде Джесси выяснилось, что людей, похищенных «безликим», больше никто не видел. Словно в доказательство идеи Лайнел — если это его имя, если в нём было что-то настоящее — опустился на колени, принялся зажигать все те свечи, что стояли вокруг Анны и Ханны. Пламя защекотало пальцы рук. Остатки разума подсказывали, что мысль казалась невозможной: чтобы избавиться от человека подобным образом, «воронам» понадобился бы собственный подземный крематорий. Свечей для такого мало. Вряд ли они могли творить подобное, не привлекая внимания. Ведь не могли же?
— Тогда нас не убили только потому, что не нашли?
— Вы не просто свидетели. Вы носите в себе её грех. С вас всё началось, на вас и закончится.
Анна цеплялась за обрывки фраз, пытаясь восстановить ускользающую картину давнего происшествия. Всё началось с них, с неё и Ханны? Не с преступления? Но что могли сделать дети, чтобы начала движение эта карусель боли и слёз?
А Лайнел продолжал вещать:
— Наша организация была слишком слаба, чтобы бороться с шумихой вокруг исчезновения детей. Ты же замечала, дети всегда волнуют общественность больше взрослых. Теперь у нас больше сторонников в Дасквуде и за его пределами. В том числе среди сотрудников полиции.
Анна вздрогнула. Казалось, стало понятно, почему расследование дела Ханны велось настолько старательно. Неужели ребята чувствовали это и поэтому никуда не обращались?
— А что та журналистка? Она отследила вашу… организацию? За это вы её убили?
— Журналистка?.. Не понимаю, о ком ты. Если о маленькой единорожке, да, ей пришлось обломать рог за попытку шпионить.
Он с таким спокойствием говорил об убийстве, что Анна могла только поражаться, насколько недооценила доктора. Он казался неприятным типом, а был просто монстром.
Произнося всю речь тем отвратительным искусственно-сочувственным тоном, Лайнел продолжал зажигать свечи. Когда на последних словах он коснулся её шеи, Анну передёрнуло, она почувствовала приступ тошноты. Грудь сдавливало то ли от страха, то ли от нехватки воздуха в подземном зале. Пальцам становилось всё жарче.
— И Ланс просто так принял факт, что вы убили его невесту? Продолжил помогать вам?
Зал будто затрясся от нового приступа смеха.
— Ланс был шапочно знаком с идеей «Воронов», но не с методами. Даже не знал, кого мы подвергли очищению. Когда догадался, решил уничтожить саму суть воронов, ведь знал, что мы не могли вершить новое очищение до того, как не завершим предыдущее. Пока живы носители того греха, невозможно начать новый ритуал, — нож скользнул по груди, оставляя длинный порез. Анна стиснула зубы, стараясь не кричать, но не выдержала, когда холод металла проник глубже. В глазах потемнело. Он не стремился убить сейчас. Просто играл. — Ланс решил, что если убьёт носителя вне ритуала, то мы не сможем действовать дальше. Не думал, что он решится действовать прямо у меня под носом… Пришлось взять дело в свои руки и устранить помеху.
У Анны не было сил на ответ. Очередной порез — из горла вырвался хриплый крик. Бесполезная героиня в лучшем проявлении, даже двинуться в критической ситуации не в состоянии.
— Похоже, пора начинать. Ничего личного, Анна. Может, в воскресшем мире мы сможем встретиться иначе.
Нож вонзился в плечо. Боль ослепила на мгновение, крик отразился от стен.
Показалось, что вдали что-то громыхнуло. Или же это шутки ускользающего сознания?
***
Когда в комнату вбежала запыхавшаяся Клео, дочь главы «Врат Надежды», Эмма Тайга сразу поняла, что случилось что-то из ряда вон. У неё, журналистки по образованию и призванию, развито чутьё на проблемы.
— Здравствуй, Клео. Какие-то проблемы?
Она пыталась оставаться спокойной и приветливой, когда проводила время в клубе.
— Нужно поговорить. О «воронах».
Эмма негромко кашлянула. Она ещё новичок и не в курсе тонкостей отношений Миранды и Клео, но в одном уверена: дочь главы не знала, чем на самом деле занимались «Врата надежды».