Было что показать - нам везли находки отовсюду. В горах Алтая, в северо-западной части, тоннель вышел в пирамидообразные горы, а в них экспедиционная группа алтайского археологического центра обнаружила письмена, напоминающие скандинавские руны. Нам прислали очень качественные снимки, на место меня теперь не пустят, увы...
Протянувшийся с Крыма на восток субширотный тоннель в районе Уральских гор пересекается с другим, вытянутым с севера на юго-восток. На пересечении имеется гигантский поземный зал, на стены нанесены символы, кроме тоннелей есть два ответвления, похожих на длинные залы. В одном, с узким проходом посередине, по стенкам шли полки с древними книгами, толстыми фолиантами. Листы томов - невероятно! - из чистого золота заполнены непонятным шрифтом. Кстати, под это богатство была арендована сейфовая комната в банке, и нам по книжечке возила инкассация - утром и вечером. В этом же зале находилась 'картотека' из нескольких тысяч металлических тисненных пластин размером девять на пять сантиметров, с какими-то значками. Каждая пластина особым образом проштампована.
Во втором зале пол был выложен блоками со специальным рельефом. На отполированных стенах символ пирамиды соседствует с летающими в небе змеями, их там сотни. На некоторых участках нанесены астрономические понятия и, предположительно, история космических путешествий. Самый странный рисунок - 10 шаров на равном расстоянии друг от друга, размещенных вокруг центра, и напоминает схему Солнечной системы, причем третий шар (Земля) и четвертый (Марс) соединены между собой линией в виде петли. Это подтверждает теорию о связи Земли и Марса какими-то отношениями. В центре второго зала - сооружение вроде стола и семь 'кресел' из неизвестного материала, похожего на пластик. По залу расставлены большие литые фигуры ископаемых ящеров, слонов, крокодилов, львов, верблюдов, бизонов, медведей, обезьян, волков, ягуаров и даже крабов и улиток. А еще огромный каменный 'щит' с изображением человека, стоящего на глобусе. Глобусе Марса, между прочим.
Огромный объем интереснейшей работы и друзья - единственное, что помогло мне пережить разлуку с Сашей, тревогу за него, женскую тоску. Еще мне надо было долечиться, вернее, пройти курс реабилитации, чтобы ничто не помешало мне забеременеть. Потому что, как бы я не любила работу, как бы не фанатела от нее, приоритет для меня - семья и ребенок. Теперь только так.
Глава 12.
Что я там говорила насчет незыблемых семейных традиций? После того, как он с космодрома вернулся из крайней командировки, перед отлетом на Марс, пришлось внести коррективы. Во-первых, праздничный наряд надевать не стоит. Вообще ничего надевать не обязательно, если вы понимаете, о чем я. Во-вторых, никакой таймер не спасает горячее, и никакой холодильник - заправленные салаты. И в этот раз из нарядов у меня было очень минималистическое кружевное бельишко и халатик, сходившийся только под грудью. Кстати, побочным эффектом барсучьего жира является наеденный третий номер, кому надо - дарю рецепт бесплатно.
Сашу выпустили из карантина после утреннего обхода в пятницу, я накануне взяла две недели отпуска и ждала его дома. Спалось плохо, я все проспать боялась, да и нетерпение мучило. Вскочила затемно, сбегала в душ, уложила отросшие ниже лопаток волосы, что-то съела, не чувствуя вкуса, и два часа до его прихода металась, не зная, чем себя занять. И когда в дверях щелкнул замок, бросилась в прихожую.
- Сашка, Сашка! - я повисла на нем, не давая раздеться. Форменная куртка холодила кожу, молния чуть цеплялась за кружева. Мы целовались как безумные, он сжимал меня до хруста в ребрах.
- Маруська, я соскучился... - через поцелуй. - Пусти, я разденусь...
- Не могу, - мы прислонились друг к другу лбами. - Я тебя так хочу... Еле дотерпела.
- Чем быстрее разденусь... - я не дала ему договорить, впилась в него коротким поцелуем, отстранилась, сделала шаг назад, взялась за широкую ленту, потянула, развязывая бант. Не дошли мы до спальни, короче...
Только часа в четыре, наверное, угар чуть спал и мы выползли из постели в кухню. Я выставила на стол налепленные с вечера пельмени, подготовленные стейки, овощи. Сашка одобрительно угукнул, поставил воду на пельмени, сковородку. Я резала салат, любуясь его фигурой - он кухарил в одних штанах, и я смотрела на четко очерченные мышцы на руках, на сильные плечи и грудь, на тренированный живот и ниже...
- Маруська, будешь так смотреть, обед накроется, - хрипло сказал муж.
Определенная часть меня склонна была согласиться, но желудок, натренированный трехразовым питанием Татьяны Николаевны и Ирины Георгиевны, громко возмутился.
- Ладно, поедим, - нехотя сдалась я, принюхалась. - Тем более, все готово, по запаху слышу. Все, садись, я накрою. А, постой, я соус сделала, достань в холодильнике. И хлеб, хлебопечка давно пропищала. И вино. Где вино? Саш, я забыла куда вино поставила!
- Я так боялась, Сашунь, - я прижималась к мужу, выплакивая в родное плечо застарелый страх. - До сих пор иногда просыпаюсь от одного и того же кошмара - темнота, тишина и я выхода найти не могу, - он прижал меня покрепче, поцеловал в макушку. - И все-таки... Знаешь, какой-то момент я вдруг успокоилась, как будто кто-то большой и добрый рядом. Ты только не смейся, но вдруг и правда.. что-то есть? Или, вернее, кто-то?
- Говорят, в окопах атеистов нет. И в стратосфере, поверь, - Саша перевернул нас на бок. - Так что точно - есть, Маня.
Мы помолчали, уютно обнимаясь, чувствуя друг друга половинками одного яблока.
- А еще ты мне накануне приснился, - вспомнила я. - Ругался за что-то. Наверное, так подсознание сработало.
- Я б умер, если б тебя не стало, - его голос звучал глухо. - Нет, физически я бы дышал, ел, ходил, но летать бы не смог. Существовал.
- Не надо о плохом, - поцеловала ласково. - У нас теперь все хорошо будет. А когда родим - просто отлично.
- Давай, - муж оживился. - Что от меня зависит - готов приложить максимум усилий.
- Пока тренироваться будем, - я хихикнула, потому что щекотно. - У меня через три недели последний рентгеновский снимок контрольный. И все - будем беременеть!
Через некоторое - довольно продолжительное - время, я страшно захотела пить, и мы пошли на кухню. Там я, конечно, захотела еще и есть, и, пока я кромсала колбасу и сыр на горячие бутерброды, Сашка хлопал дверцами шкафчиков в поисках чая. Да уж, какой удар для его перфекционизма!
- Марусь, это что? - Сашка подозрительно принюхивался к бутылке с желтоватой жидкостью. - Не пойму, чем пахнет?
- Это лекарство, я же тебе рассказывала, - объяснила я со смехом. - Так и не осилила допить, а выкинуть рука не поднимается.
- Все-таки не понимаю, - Саша с сомнением поставил бутылку на место, достал коробку с чаем, но так и оставил ее на столе, нахмурился. - Такая тяжелая форма пневмонии - неужели только из-за переохлаждения?
- Как сказал Марк Нетесин, 'чертовщинка присутствует'. Вот, например - мне же внезапно плохо стало, Катю спрашивала, говорит - не типичное развитие болезни. Не знаю, Саш, я сама иногда думаю - а шаманка там как оказалась? Ритуал какой-то проводили, никого к этой скале-пещере не подпускали, спасатели чуть не с боем прорывались. А когда меня на носилках поднимали, трос оборвался, хорошо еще, страховка выдержала... Сашка, да ты что? - я смотрела на бледного Сашу, сжавшего жестянку так, что та смялась, как бумажная. - Вот я трепло, зачем я сказала-то? - причитала я, вцепившись в его плечи, зацеловывая губы, щеки, глаза. - Я с тобой, с тобой...
Мы так никуда и не уехали, хотя, пока Саша на карантине был, думали взять путевки дней на десять, жили дома, тихой размеренной жизнью, выходили только гулять вечером да изредка в магазин. В следующие выходные поехали к Игорю и Миле на дачу. Сашка мне ничего не сказал, а когда приехали, подарил - 'за мою Машу' - Кате, Миле, Татьяне Николаевне и Ирине Георгиевне по огромному - я руками не могла обхватить - букету цветов, каждой ее любимых. Евгению Григорьевичу - карманные часы, Вадиму Олеговичу - портсигар, ему Игорь обмолвился, что кому нравится.