Дейл читал международные новости, хмуря брови и изображая из себя взрослого человека. Элайза изучала статью о свитерах, связанных из квадратиков. Все делают вид, что не озабочены едой, несмотря на то, что Элайза грызла с хрустом хлебцы «Хула-хуп». На ней все еще был шелковый халат. От Дейла пахло, как от обратной стороны подросткового пухового одеяла. Чай, который я приготовила, был с коричневой пеной. Бен спал на моих коленях, утомленный сухим теплом электрического камина.
Звонок не разбудил Бена. Элайза открыла дверь. Халат задрался, открывая ее крапчатые бедра. Джонатан казался каким-то скукожившимся. Дейл высунул голову из-за газеты и доброжелательно кивнул, словно увидел еще одного неожиданно появившегося друга. Столько нежданных визитов. Элайза попыталась привести в порядок халат, он лишь задрался спереди, демонстрируя темно-красные трусики и жгучее желание быть где-нибудь в другом месте.
Мы уселись на крыше, так как идти больше было некуда.
— Что случилось с твоей рукой? — спросил Джонатан.
Повязка запачкалась и пропиталась кровью, а стикеры в виде ежиков сползли.
— Порезалась ножом. — Какое-то мгновение он ошеломленно смотрел, как будто готов был сорвать крышу. — Случайно, — добавила я и решила попытать счастья. Разве мы не можем забыть все? Мы ведь собираемся пожениться через две недели. У нас куча дел, которые надо переделать. Ты когда-нибудь думал, что это будет так сложно?
У него был озадаченный вид, словно сумасшедший незнакомец обвинил его в том, что он спрятал его бытовые отходы в их мусорном ведре и грозил вызвать полицию.
— Те же фотографии, — добавила я. — Мы же не хотим этих формальностей, изображать приятно позирующую пару с шампанским в руках. Почему бы нам не взять кого-нибудь вроде Дейла? Он может прийти, ведь так? Он не включен в список приглашенных, мы его только составили, но…
Он отошел от меня. В конечном счете, учитывая, что мы на крыше, далеко он не мог уйти. Я последовала за ним, мельком бросая взгляд на вереницу плоских крыш, маленькие, неухоженные парки, на играющих в футбол ребят прямо напротив вывески с надписью: «В мяч не играть».
— Фотографы, — напомнила я ему.
Он повернулся ко мне. Его взгляд был усталым и невозмутимым.
— Нина, я не могу жениться на тебе. Я даже не знаю, кто ты.
Глава 17 ПУТЕШЕСТВИЕ С РЕБЕНКОМ
— Бен болен? Что-нибудь случилось? Ты понимаешь, что это может выставить нас как непрофессиональное агентство? Ты обязана являться на работу. Речь идет о национальном телевидении. Это край не высокий уровень для тебя и для нас. Я не знаю, Нина.
Я спросила, чего она не знает.
— Я не знаю, сможем ли мы теперь представлять Бена.
На краю спокойной игровой площадки женщина с собранными в жесткий пучок волосами показала мне фотографии своих детей. Это сложенные для паспорта фотографии, которые можно было и не показывать, так как здесь находились сами дети: они прыгали с пластиковой арки на обитый войлоком валик, ложились на него и пытались тащить, усадив сверху самого маленького ребенка.
— Прекрати, Натан, — резко произнес отец, держа в руках сложенную книгу, на мягкой обложке которой была нарисована колючая проволока.
— В отпуск с малышом? — спросила женщина.
— Всего лишь на несколько дней. У моего мужа не нашлось времени.
Она поправила узел волос рукой с бордового цвета ногтями.
— Досадно быть вдали от своего папы, прекрасный малыш.
Бен счастливо озирается в круглом бассейне. Джонатан не одобряет такие игры. Он считает, что яркие цвета слишком раздражают, и беспокоится о бутербродах, от которых только один вред, и о купании в бассейне. Однажды он сказал, что такая удобная игра предназначена для родителей, которые не могут придумать ничего более конструктивного, чтобы занять детей.
— Он должен догнать нас позже, — сказала я ей.
— Тогда это хорошо. Она изучающе посмотрела на Бена. — Он не похож на вас, ведь правда? В нем, наверное, больше от вашего мужа?
Я кивнула.
— Везет вам. — Она хихикнула, разорвала пачку с шоколадными палочками «Кит-Кэт» и раздала своим детям. — Мы едем в Диснейлэнд в Париж. Дети уже несколько лет просят меня об этом.
— Там все ненастоящее, все из картона, — отпарировала худощавая и мускулистая девочка в выцветшей футболке, высовываясь из пластмассовой арки.
— Верно, и их можно увидеть на рекламных щитах, когда гуляешь, — произнес ее брат.
— А как же можно еще сделать, чтобы Микки был сразу в двух местах: в Америке и Диснейлэнде в Париже?
— Это как Санта-Клаус, — ответила девочка помоложе с ангелоподобными кудряшками.
— Глупый, время меняется, как Флорида после пяти часов с момента нашего отплытия.
Девочка постарше быстро слетела с арки прямо в кучу схватившихся острых локтей и тонких волос.
— Они просто карлики, маленькие наряженные люди, — объявила она, вскакивая.
— Я знаю, пошла к черту, — гневно ответил ее брат.
— Прекрати, Натан, — сказал отец, уткнувшись носом в книгу.
Обедали мы вместе за длинным столом, заваленным пакетиками с соусом, грязными приборами и забытым путеводителем «Прогулки по Восточной Франции» предыдущих клиентов. Сжалившись надо мной, хотя у нее и было в три раза больше детей, женщина сказала, что она закажет еду для меня. Она вернулась с кимберлитской сосиской, изогнутой, как блестящий червяк. Бен, уже привыкший к ограниченной диете, обошелся тертым бананом. Женщина сказала, что ее зовут Линда, и угостила меня последней палочкой «Кит-Кэта».
Переезд был спокойным. Семья Линды спорила, как долго им придется стоять в очереди в Диснейлэнде. Самая старшая дочь попросила подержать Бена и принялась громко целовать его в лоб, оставляя розовые отпечатки.
— Это неправильно, — сердито сказала она своему брату, который согнулся над книгой для раскрашивания, высунув от старания язык. — У Плутона уши ниже, они так не торчат, — ныла она.
— Он бежит, — нетерпеливо ответил мальчик.
Пока Линда объясняла, что, возможно, уши просто подпрыгивают, а не постоянно подняты, я восхищалась ее терпением, до тех пор пока мой желудок не взыграл и мой рот не наполнился слюной. Для морской болезни не было причин. Море было бесконечным и гладким. Видимо, это все из-за запаха дизельного топлива и кухни или сухого куска сдобной булочки Элайзы, которая только сейчас пытается пробить себе путь из моего желудка. Я вскочила на ноги, оставив Бена на руках у одиннадцатилетней девочки, и поднялась по стертым металлическим ступенькам к краю парома: и вот в Ла-Манш с брызгами полетели кимберлитская сосиска, палочка «Кит-Кэт» и переполнявшее меня отвратительное чувство вины.
— Возьми машину, если ты вздумаешь отправиться в это ужасное место к своим родителям, — настойчиво убеждал меня Джонатан. Он не сказал: не езжай. Он лишь добавил: — Ты даже представления не имеешь, как добраться туда. Ты что, действительно полагаешься на это? — Он схватил салфетку, на которой маркером была нарисована схема, как до них добраться. В том месте, где он слишком сжал рукой салфетку, появилось чернильное пятно.
Открытый чемодан лежал на постели. Джонатан играл с Беном в гостиной, напевая и делая вид, что всем доволен. Его голос звучал натянуто, как резинка. Он заглянул в спальню и уставился на чемодан.
— Ты вернешься быстро, да?
— Для чего? — небрежно спросила я, не удостаивая его взглядом, и сунула носки в угол чемодана.
— Свадьба.
— Я думала, с этим все кончено. Ты же сказал…