Тутанхамон помрачнел. Похоже, этот старый сановник злоупотребляет его благосклонностью.
— Мне виднее, дорогой Эйе. Ты свободен, — раздраженно проговорил он и отвернулся.
Эйе попятился к выходу.
— Поход на Палестину? — спросила Нефертити, выпив прохладительного напитка.
— Нет, моя царица. Вопрос внутригосударственного значения.
Анхеспаамон звонко рассмеялась.
— Как смешно. Не о моде ли идет речь?
— Ладно, иду собираться, — вздохнула царица и поднялась.
Тутанхамон подошел ближе к жене, затем в нерешительности посмотрел на царицу.
— Представляете? Мои подданные питаются овощными супами и бульонами. У них нет мяса, только кости. И я решил исправить положение.
— Каким образом? — полюбопытствовала юная жена.
— Кости нам, мясо простолюдинам.
Нефертити подскочила как ужаленная.
— Что ж, вдове можно и отдельный дом, и кости… Ей все можно, — со смешанным чувством горечи и разочарования процедила она.
Анхеспаамон бросилась на выручку.
— Ты не права, мама. Он повелитель, ему виднее.
Фараон заметно огорчился. Не находя себе места, он принялся взволнованно ходить по залу.
— Стараюсь, стараюсь, а меня не понимают, — сокрушался он, — делаю все, чтоб царица Нефертити не чувствовала себя одинокой.
— Не обижайся, милый. Маме тяжело после кончины нашего зятя Сменхкара. После смерти отца Сменхкар, как тебе известно, продолжал его политику. Богохульническую, как теперь называют. А отца вообще уже зовут еретиком.
— Спокойной ночи, — бросила Нефертити и поспешно удалилась.
Дождавшись ее ухода, Тутанхамон подошел к жене и неожиданно присел.
— Сокровище ты мое. Скажи ей как-нибудь при случае, чтоб не вмешивалась в мои дела. Я очень люблю и уважаю ее, но в делах государственных мне никто не должен мешать.
За пять лет супружеской жизни Анхеспаамон никогда не видела мужа таким раздраженным. Несколько растерявшись, она попыталась его утешить.
— Успокойся, успокойся, мой любимый.
Бывает состояние души, когда успокаивающий больше раскаляет, чем умиротворяет.
Тутанхамон был неудержим.
— Я призван руководить народом, а не объедать его. Хотя бы ради человеческой справедливости. Народ — моя опора. Вот вернусь из Куша и сам лично проверю состояние дел простолюдинов.
— И я с тобой, не сердись ты только… Ну, пожалуйста.
— И так все фиванские жрецы смотрят на меня с нескрываемой ненавистью. Боюсь я их. Вот верховный жрец Эйе. Ты помнишь, как он огрызнулся? — фараон, видя сострадание жены, несколько успокоился и говорил уже тише.
— Оставь его в покое, — говорила жена. — Он муж кормилицы моей матери. Правда, несколько изменился после смерти жены. Но все равно — он близкий нам человек. Отец ему очень доверял.
— А я не очень, — Тутанхамон стоял на своем. — Что-то он взъелся на твою мать…
— Ах, тебе это просто кажется. Он любит маму как родную дочь. А ты все подозреваешь, подозреваешь, — пошутила она. — Правду говорят — Небхепрура очень молодой и горячий. И что сгоряча можно натворить множество бедствий.
Тутанхамон сделал жест, означавший — мне все равно, пусть говорят что хотят.
— Никакой беды не будет. Я за справедливость и разум, которые должны сочетаться в каждом человеке, будь он обыкновенный простолюдин или же верховный жрец.
— А во мне есть такое сочетание? — кокетливо спросила жена, одарив его ослепительной улыбкой.
Фараон нежно обнял ее и ласково произнес, понижая голос до шепота.
— В тебе есть все. Ты единственно реальное мое богатство. Я весь дышу тобой и не мыслю жизни без тебя. Пожалуй, только одно обстоятельство иногда ввергает меня в пучину сомнений.
— Какое, о повелитель моей души, — воскликнула она, не сводя с него восхищенных глаз.
Правитель убрал руку и, грустно покачав головой, горько признался:
— Ты часто слушаешься маму и этим терзаешь меня.
Анхеспаамон беспомощно развела руками.
— Я между двумя огнями, — вздохнула она. — Муж и мама. Как мне трудно. Бывая рядом с тобой, мне кажется, я предаю ее. С ней — словно предаю тебя. Вы оба в равной степени мне дороги. Даже не знаю, как избавиться от ощущения ложного вероломства.
— О чем ты говоришь, милая? — встревожился супруг.
— Хандра напала. Но ничего, пройдет.
Фараон встал.
— Я не имею права ревновать тебя к ней. Она твоя мать, а, значит, и моя тоже. Но, я считаю, не надо ей вмешиваться в государственные дела.
Анхеспаамон быстро взяла себя в руки, переборов уже неуместную сентиментальность. Потеряв отца, изменившего богу Амону и потому теперь уже оскверненного, она лишилась и его преемника — мужа сестры Меритамон Сменхкара, который правил страной всего полтора года. Она не верила в его смерть. Как может умереть молодой и сильный мужчина, которого укусил какой-то комар? Однако личный лекарь фараона утверждал именно так — смерть наступила в результате укуса насекомого. После кончины Сменхкара единственным мужчиной в семье оставался юный Тутанхамон, которому едва исполнилось четырнадцать лет. И за эти годы молодой фараон сделал немало, чтоб завоевать признание коварных фиванских жрецов, по могуществу не уступающих самому фараону. Однако, чем больше угождал он жрецам, тем подозрительнее те относились к нему. Анхеспаамон скорее чувствовала это и не знала, чем помочь мужу. Теряясь в решениях данного вопроса и не находя единственно верного, она боялась за мужа.