Сейчас Сания была сосредоточена на себе и своих потребностях, эгоистично, капризно, но что поделать?
Ночью, после того, как мы кое-как поужинали тем, что смогли добыть в селении, меня начало тошнить. Как я думаю — из-за резко подскочившей температуры. Боль в руке стала просто невыносимой, я постоянно проваливался в бред, а когда приходил в себя — только просил пить.
Со мной рядом сидел серый от усталости Орвист, на него на самом деле навалилось многое, но виконт заботился обо мне с каким-то непонятным ожесточением. Мне кажется, что для себя мужчина решил, что больше никого из близких в мирное время не потеряет. Приятно было осознавать, что я входил в число этих людей, но это была единственно хорошая мысль на ближайшие сутки.
К концу второго дня, когда Орвист менял повязки, мы увидели, что рука стала чернеть. Не знаю, что натворил внутри перелома сапог, который метнула в меня арха-та — сместил кость и она зацепила вену или лопнул крупный сосуд, но моя конечность выглядела отвратительно и стала пахнуть еще хуже, чем раньше.
— Антон…
— Орвист, Семерыми прошу, обойдется…
— Ты же знаешь, что не обойдется.
Я кое-как сфокусировал взгляд на лице де Гранжа, внутри души которого сейчас велась нешуточная борьба. И только кивнул.
Довольно быстро мужчина подготовил все, что было необходимо для нашей маленькой операции. Приволок деревянную колодку, накипятил воды, нашел широкий кусок железа, который закинул в очаг, в угли, чтобы раскалить хотя бы докрасна. Сания сейчас была где-то на берегу, у воды — девушка почти не появлялась в помещении, хотя я отчетливо чувствовал ее сознание. За безопасность арха-ты мы не тревожились: у нее был кинжал и она была магом огня. Если с таким набором дочь Великого Арха не сможет отбиться от пары рыбаков, то грош цена такой будущей королеве.
— Локоть оставим? — спросил я.
Виконт внимательно осмотрел мою руку. Перелом располагался чуть ближе к запястью, так что воспаления и гангрена сейчас двигались примерно с одинаковой скорость вверх и вниз по тканям.
— Думаю, да. Тут вроде чисто.
Мужчина тыкнул пальцем на пять-шесть сантиметров ниже локтевого сгиба и я понял, что он прав: острой боли не чувствовалось, то есть пока ткани были относительно здоровы. Как я учил, Орвист ожег клинок в огне, чтобы срез получился настолько чистым, насколько возможно, после чего уложил мою руку на колодку.
— Давай, только не промахнись. Локоть мне еще пригодится, — бледный от страха и боли, пробормотал я, глядя, как Орвист вытаскивает из углей меч и ждет, пока металл чуть остынет.
— Сам знаю, — ответил виконт и знаком дал мне понять, что готов.
Я засунул здоровой рукой в зубы заранее припасенную палку, схватился за край кровати и уставился в потолок.
— ЫЫЫВАААЙ! — промычал я и в тот же миг Орвист в молодецком ударе отсек мою свисающую с края колодки руку.
Я закричал, брызнула кровь. У де Гранжа хватило сил, чтобы отрубить конечность одним ударом — чисто, лучше, чем любой пилой. Больше всего я опасался того, что клинок увязнет в кости или раздробит ее, но виконт на самом деле сработал на «отлично». Пока я не истек кровью — хоть мы и наложили тугой жгут на плечо, но кровь все равно хлестала из раны — Орвист схватился за раскаленное железо и приложил к ране.
Запахло жареным мясом, почти вкусно запахло, конечно, если бы речь не шла о моей культе, которая осталась на месте руки. Но когда я понял, что все прошло более-менее по плану, то сделал то, чего очень хотел — отключился.
Глава 3. Долгий путь домой
Следующие за ампутацией недели я бы назвал беспросветными. Рана достаточно быстро заживала, а когда нагрузка на организм, связанная с переломом, снизилась, то пошла на поправку и моя голова — в плане ожогов, само собой. А вот кукушечку мою подрывало — мама не горюй. Доходило вплоть до нездорового желания броситься на меч Орвиста или уйти в бездну и навсегда там и остаться.