Знал ли Кай?
В моей душе стала подниматься ярость.
Знали ли он?!
Нет. Не знал. Я прямо сейчас дотянулся до сознания короля, сконцентрировавшись на мыслях человека, которого я обещал никогда не «читать». Нет, король не знал и еле удерживал свою молодую жену от того, чтобы не сжечь половину храма. Прямо сейчас Кай отдавал спешные распоряжения гвардии, чтобы его личные бойцы вместе со стражей навели порядок, спасли мою жизнь и, что самое главное, нашли тех, кто превратил суд богов в балаган.
Но сейчас мне это знание поможет слабо. Прямо в мою грудь целилось три арбалета.
Первому стрелку мне удалось отвести глаза — болт прошел на метр в сторону, увязнув в деревянном помосте, на котором стоял король. Второй был уже совсем близко — проделал дышу в моем плаще. А ведь был совсем новый! Не ношенный!
А вот третий стрелок оказался более умелым. Или более подготовленным.
Будто в замедленной съемке, я увидел, как распрямляются плечи арбалета и тяжелый болт отправляется прямиком мне в грудь. В каком-то непонятном, животном рывке, я вскинул вверх правую культю, будто хотел закрыться, защититься от надвигающейся смерти. Да, защититься — несуществующей рукой от снаряда, который прошьет меня на такой дистанции насквозь.
Полыхнул белый свет, запахло жженой тканью. Арбалетный болт буквально испарился в огне божественной длани, которую я, в этот момент смертельной опасности, вновь сформировал из силы Лу, впаянной в мою душу.
В этот момент в зале как-то все притихло. Первые ряды, которые пытались пробиться через гвардию так, чтобы не нарваться на острую сталь, буквально узрели силу богов. Силу, которой был наделен простой смертный, силу, которая досталась безродному выскочке-счетоводу. Силу которую он сейчас всем продемонстрировал.
Но ведь приговор короля это не отменяет, так?
Я же стоял и смотрел на полыхающую светом фантомную конечность.
Буквально через пару мгновений после третьего выстрела земля под ногами дрогнула, а купол храма пошел трещинами.
Жирной змеей, разлом прошел через все здание, дошел до стены с алтарями, и, разрушая пол под статуями Первородных, зашел на алтарь Пала, расколов его надвое.
Сам купол храма развалился на две части. На головы пришедших на суд посыпались небольшие камни и пыль. Но как только я подумал, что все улеглось — земля под ногами качаться перестала — это и было знамение от Пала, которое предостерегало людей от расправы над одноруким калекой, случилось невероятное.
В образовавшийся же в потолке разлом, через который сейчас было видно хмурое свинцовое небо столицы, красной кометой влетело нечто, и приземлилось прямо перед моими ногами — буквально в одном шаге. От удара каменный пол пошел паутиной трещинок, а меня чуть не сбило с ног ударной волной. Впрочем, досталось не только мне — мелкие осколки не то гладкого камня, не то гранита, разлетелись во все стороны. Послышались крики тех, кому не повезло увернуться от острого камешка.
Через несколько секунд пыль немного улеглась и я увидел, что в месте удара, пальцами вниз, на полу стояла сжатая в кулак высокая, по самый локоть латная перчатка, на которой красным огнем горела руна Пала. И только его. Это не было артефактом Сидира. Эта вещь принадлежала лично богу Войны.
Я потянулся к ней сияющей божественным светом рукой — ей уж точно ничего не будет, а левую, я все же поберегу — как перчатка задрожала, будто бы рядом был мощный магнит. Я не успел ничего понять, как дар первородного оторвался от пола и устремился по направлению к моему конструкту из божественной силы, мощно ударив в культю.
Меня обожгло силой бога — перчатка была абсолютно черной, но по ощущениям — раскаленной. Рукав рубашки и куртки вспыхнули от божественного огня, а я взвыл от боли — обрубок, который остался на месте руки, разрывало на части, будто бы его сейчас резало тысячей лезвий.
Я упал на колени и схватился левой рукой за правую. Наощупь перчатка была даже холодная. Гладкий, идеально отшлифованный металл, сейчас этот предмет доставлял мне боль, которую не смог мне причинить даже проклятый Гарен. А он очень старался.
Сквозь накатившие слезы я увидел, как металл перчатки стал сливаться с культей — будто неизвестный металл врастал в мое тело. От этого зрелища стало еще больнее, так что про храму прокатился вой, который уже не имел ничего общего с человеческим криком. И источником этого звука был я.