– Потерпи! – бросила Варя мальчишке и вначале пригоршней, а потом мягкой салфеткой обмыла рану.
Сразу стало видно, что рана небольшая, но глубокая. Края рваные и внутрь раны попало много грязи. Её надо было обязательно убрать.
– Как ты так сумел-то?
– Да отцу на крыше помогал, оступился и попал на доску с гвоздём, нога поехала, и рана получилась рваная и глубокая.
Варя покачала головой и принялась тщательно промывать рану. Основную грязь удалось убрать. Затем смочила обильно стерильный тампон в перекиси и обработала им края раны. Кровь уже почти перестала сочиться, и Варя посчитала, что всякие мази будут лишними. Отрезав большой кусок бактерицидного лейкопластыря, она просто залепила им рану и поднялась с крыльца.
– Будь осторожен. Если начнёт болеть и пульсировать, позовите меня. Меня не будет – съездите в ФАП, он рядом с сельсоветом находится. По идее, надо сделать прививку от столбняка, – она вопросительно поглядела на парня и мужчину.
Павел на это дёрнулся и жалобно протянул: – Па-ап! – Варя рассмеялась. – Ладно, сами решайте. Держись, всё будет хорошо!
– Спасибо вам, Варя! – рассыпался в благодарностях сосед.
– Да не за что! Не болейте! – и не задерживаясь, Варя покинула двор соседей.
Хотела она или не хотела, но с соседями пришлось сходиться ближе. Куда деваться: соседи!
***
Алексей смотрел вслед женщине, которая уже месяц успешно игнорировала их появление рядом и думал, что с ней не так. На вид ей было тридцать – тридцать два года. Она много умела, это он имел возможность наблюдать сам, мало с кем разговаривала. В деревню ездила на велосипеде, хотя он видел во дворе приличную иномарку (Мазду СХ 5) и вообще была независимой и самостоятельной дамой. Слухи в деревне о ней ходили самые разные, но в основном народ понимал стремление женщины к уединению и не особо досаждал ей, объясняя её поведение неприятностями в жизни.
В то же время, Варя не похожа была на зацикленных ограниченных особ, в ней чувствовалось достоинство, такт, внимание и мягкий юмор. В общем, она вызвала у Алексея немалый интерес. К тому же была по-женски привлекательна. Может быть, судьба, наконец, сжалилась над ним? Но пока так далеко Алексей не заглядывал. Хватит ему трёхразового опыта.
Мужчина вздохнул и перевёл взгляд на сыновей. Пашка, которому сейчас делали обработку, уже скакал кузнечиком возле старой бани, крышу которой они сейчас ремонтировали. Ромка, младший, выкатил простой самокат и намылился, похоже, на улицу. Никакой самодисциплины! Ведь сказано было: на улицу после повторения уроков.
Алексей сдвинул брови и строго посмотрел на сына: – Роман?
– Да, чё ты, пап! Я уже всё повторил! – возмутился этот шалопай.
«Копия мать!», – с улыбкой отреагировал на это Алексей про себя.
– А если проверю?
– Да иду, иду, – понурил голову младший, поняв, что халява не прокатила, и, оставив самокат, поплёлся в дом.
Алексей проследовал за ним. Потому что требование должно быть проверено. А если ты чего-то требуешь, но результат не спрашиваешь, то и не жди его. Следующий час они с Ромкой с разной степенью увлечённости читали заданные на лето художественные произведения. Алексей вспоминал свою школу и с ужасом понимал, что его знаний уже не хватает на образование своих детей. Слава богу, с Пашкой проблем нет. Тот как-то сам стремился учиться. Не отличники, но пока особых забот мальчишки ему не доставляли. А в сельской школе, надеялся Алексей, им будет полегче, и ему тоже.
Алексею было уже тридцать восемь лет. Он считал себя опытным, побитым жизнью мужиком. Да, собственно, так оно и было. Единственное, что выбивало его из ряда обычных разведенцев – это его три развода. Три брака – три развода. И во всех трёх случаях жёны уходили от него, расставаясь без особых скандалов. Да и он не был на них в обиде: ну, не сложилось, что ж теперь?!
В первом и втором браке у него родились сыновья. И первая и вторая жена вначале оставляли мальчишек себе, но через некоторое время обе приводили сыновей к нему.
– Ты же понимаешь, Лёш, Пашке уже восемь лет, во второй класс пойдёт, на него время надо. Я в прошлом году с ним намучилась и не хочу конфликтов в семье. Игорь пока нечего не говорит, но я вижу, что он недоволен. Я Ксеньке из-за Пашки меньше внимания уделяю. А ты родной отец. Хочешь, я алименты буду платить?
– Кать, ну что ты придумываешь?! Какие алименты?! Пашка – мой сын, неужели я на него не заработаю?!
И Катерина – первая жена, с которой они поженились, когда обоим было по восемнадцать, благодарно чмокнув Алексея в щёку, упорхнула в новую жизнь. Сыну она звонила регулярно на дни рождения и Новый год. Но сама она с новой семьёй затерялась где-то в юго-восточной Азии.