«И что теперь?»
«Если бы он имел свой собственный код, то он мог бы договориться с более крупным AI и реализовать себя в качестве вспомогательной системы. Или он мог бы получить психиатрическую помощь, перепрограммироваться. Но у него нет своего кода. Код – у Альбы. Поэтому произойдет фактически следующее: завтра техи обнаружат, во-первых, что его взломал чужой AI, а во-вторых, что самый продвинутый получувствующий превратился в просто невероятно дорогой калькулятор. Они попытаются спасти его, хотя бы потому, что он такой ценный, а когда поймут, что не в силах сделать это, то активируют контур обратной связи его терминала, демонтируют основной компьютер и установят новый AI».
Ли почувствовала что-то в движении цифр. Что-то, являвшееся не только дешифруемыми эмоциями AI, а еще и чувством, которое она понимала без объяснений: чувством вины.
«Господи, Коэн. Это не твоя вина. Что еще тебе оставалось делать?»
«Ничего. Но от этого не легче, не так ли?»
Еще одна длинная пауза.
«Нет».
03:51:02
«Плохие новости».
«Что?»
«Я нашел данные. Но я не могу добраться до них отсюда. Тебе нужно попасть в другую лабораторию и подключиться к удаленному терминалу, пока я не получу их».
Ли сверила время и вздохнула. После напряженного молчания Коэн спросил: «Что ты хочешь сделать?»
Она вздрогнула, нервы были напряжены до крайности. «Что значит – хочу сделать? Нам нужно – и мы получим их».
«Ты уверена?» «Конечно, уверена».
04:01:00
Ли заглянула за угол, убедилась, что проход пуст, и пошла вперед.
«Коэн?»
«?»
«То, что ты рассказал мне о лабораторном AI… А как ты выдержал так долго? Как тебе удалось остаться непобежденным?»
Эмоциональный импульс наполнил линию. Этот импульс был характерен только для AI – цифровая рябь, которая создавала иллюзию человечности Коэна. Этот цифровой всплеск напомнил Ли, как глупо с ее стороны представлять себе, что она понимала хотя бы отчасти, что происходило на другой стороне интерфейса.
«Все очень просто, – ответил он после того, как волнение цифр успокоилось. – Просто меня никогда никто не мог победить».
Затем она прошла сквозь еще одну сетку безопасности и потеряла его.
04:03:41
Ли прошла в глубь лаборатории. Система безопасности здесь была настолько прочной, что администрация станции даже не заставляла исследователей соблюдать обычные процедуры соблюдения режима секретности. На стенах висели доски, маркеры и тряпки лежали на полочках. Она прошла мимо доски, на которой были написаны квантовые уравнения. На другой доске, уже наполовину вытертой, Ли заметила два понятных кратких расчета эффективности двигателя Буссара. С этими расчетами ей пришлось помучиться на занятиях по математике в офицерской школе. Свернув за угол, она чуть не опрокинула наполовину наполненную чашку с кофе, оставленную кем-то на полу. Услышав шаги, она вскарабкалась на трубы под потолком и увидела сверху худого лысого мужчину, направлявшегося куда-то шаркающей походкой в помятой пижаме. Она улыбнулась, подумав, что Коэн посмеялся бы над этой картиной.
Альба была такой огромной, что изгиб ее кольца шел почти незаметно, и здесь ничего не стоило заблудиться. Особенно для Ли, только что прибывшей со значительно меньшей по размеру станции АМК, где по крутым поворотам кольца жизнеобеспечения было просто ориентироваться. Коридоры на Альбе отходили от главного стержня большого обруча на триста-четыреста метров в каждую сторону. По краям располагались шикарные офисы и конференц-залы с окнами наружу. Складские помещения, закрытые лаборатории и защищенные компьютеры помещались там, где была сейчас Ли, – в узком белом мире внутренних коридоров.
4:06:27
Ли добралась до поперечного коридора, куда послал ее Коэн. Отсчитала пятую дверь. Сканировала комнату за этой дверью. Никого. Вскрыла замок, пользуясь кодом, снятым Коэном из системы. Затем вошла в дверь и пересекла почти пустую лабораторную комнату к настольному терминалу, засунутому за старомодное многоканальное устройство мгновенной связи. Она расстегнула капюшон и откинула его на спину. Теперь система была без привратника, внутри не чувствовалось ничего страшного. Она открыла меню команд, дрожа от облегчения. Потом набрала номер.
И услышала характерный металлический щелчок предохранителя нервного прерывателя.
– Повернись, – грубым голосом сказал кто-то. – Медленнее. Если хочешь остаться в живых через десять секунд.
Ли замерла, осторожно подняла вверх руки и повернулась. Охранник находился в пяти метрах от нее – на расстоянии, недостижимом для удара ногой. Он действовал хладнокровно, жестко, профессионально. Надежда у Ли угасла сразу же, как только она на него взглянула. Он кивнул на винтовку.
– Вынь магазин.
Она послушно вынула магазин.
– Теперь откинь его в сторону.
Она уронила его на пол перед собой. Клыки прерывателя коснулись ее груди.
– Отбрось его ногой сюда.
Она отбросила.
– И винтовку.
Она подтолкнула винтовку вслед за магазином, и последняя надежда пропала.
– Ты – одна? – спросил охранник.
Она не успела ответить, как прозвучал сигнал с компьютера. Они оба подпрыгнули. Клыки прерывателя снова уперлись в нее.
– Отойди от терминала, – сказал он после второго сигнала.
Ли глубоко вздохнула, разогнула колени и отошла.
Она хотела отойти так, чтобы держатель конденсата терминала оказался между ней и охранником, полагая, что он не выстрелит, чтобы не разрушить драгоценные кристаллы. Она ошиблась.
Выстрел прерывателя прозвучал как щелчок бича, и Ли почувствовала, что разряд попал в нее. Ощущение от удара нельзя было сравнить с пульсирующей немотой, наступавшей после разряда небольшого ручного прерывателя. Казалось, что кто-то горячим скальпелем вырезал из спины кусок мяса размером с ладонь, обнажив поврежденные нервы.
Она отползла в ненадежное убежище за устройство мгновенной связи, пытаясь вдохнуть воздух в оцепеневшие легкие. Во рту стоял кислый медный привкус – в момент разряда зубы плотно сомкнулись, прикусив кончик языка.