– Они – сумасшедшие!
– Это совсем не очевидно, – сказал Коэн.
Его голос звучал так спокойно, словно он говорил не о людях, от которых через несколько дней будет зависеть его жизнь.
– Бесспорен тот факт, что управление полевым AI захвачено. И Картрайт уверил меня, что если он даже не владеет полным контролем, то, по крайней мере, может оказывать серьезное влияние на того, кто сделал это.
– Коэн, а что, если контроль полевым AI у Консорциума? Насколько я поняла из того, что ты говорил мне, они ничего тебе не уступят.
– Это не они, – сказал Коэн мечтательно и удивленно. – Я почувствовал это тогда, когда Картрайт показывал мне то, что он сделал. Это… я не понимаю, что это такое. Но я хочу понять. – Он стряхнул с себя наваждение. – А кроме того, группа Лео делает успехи. Они заканчивают создание своей сети. И работу внутри моей системы также. Я никогда не видел, чтобы в одной системе создавалось столько оболочек.
– Дело не в том, сколько они создают оболочек…
– Да, это так. Суть в том, что я пытался сказать тебе перед твоим небольшим душевным кризисом. Когда ты находилась там и я не был уверен, что мы доберемся до тебя вовремя, я понял, что через несколько дней могу проснуться и не помнить ни о чем, что случилось, кроме того, что мы вместе отправились на Альбу… а ты больше не вернулась. И вот что я скажу тебе, Кэтрин, хотя, видит Бог, сейчас мне лучше и не говорить тебе об этом. Даже сама мысль о том, в чем я хочу признаться тебе, рождает во мне желание не просыпаться. Ли ничего не ответила.
– Я не отступлю до тех пор, пока ты не пожелаешь, – продолжал он. – Я не смог бы, даже если захотел бы. Но я также не в состоянии стоять на пороге и ждать, когда ты примешь решение. По крайней мере, не до бесконечности. Я понимаю, что это не те слова, которых ты ждешь от меня, но это – правда. Ты разбиваешь мне сердце. Или назови это как хочешь.
Он отвернулся, а когда заговорил снова, то выглядел почти смущенно.
– И я думаю, что ты отказываешься от того, от чего не следует.
Ли почувствовала, как похолодело ее лицо. Руки и ноги стали неметь, как будто ее тело осталось без крови. Дождь усилился, на краях геодезических панелей собирались лужи, вода скатывалась с купола, как слезы с лица. Она следила за тем, как падала вода, и искала слова для ответа.
– Я не желаю смотреть, как ты губишь себя, – наконец сказала она.
– Я мог бы сказать тебе то же самое.
Ли положила голову на руки и посмотрела вниз, стараясь угадать высоту. Она чувствовала себя не в своей тарелке, словно ее разум и эмоции на полшага отставали от реальности.
– Ты просишь меня о чем-то, что я не могу дать тебе.
– Я ни на минуту не поверю в это.
Она обернулась и пристально посмотрела на него.
– Ты считаешь, что я обманываю тебя?
– Если бы я так думал, то меня бы здесь не было. Нет, я думаю, что ты любишь меня. Фактически я уверен в этом.
– Ты высокого мнения о себе.
– Нет. Я просто знаю тебя.
Она фыркнула.
– Потому что ты половину своего времени тратишь на то, чтобы шпионить за мной.
Губы Рамиреса растянулись в ироническую улыбку Коэна.
– Ты абсолютно точно знаешь, что я бы не поступил так, если бы ты на самом деле возражала. А если бы ты не любила меня, хотя бы немного, то ты бы, без сомнения, возражала. Q. E. D.[11]
– Q. Е… что?
– Это латынь. Неуч ты незрелая.
– А… – Она положила себе в губы сигарету. – Римляне писали по-латыни на крышках канализационных люков. От этого их дерьмо не стало пахнуть лучше.
– Ты лучше бросишься в пропасть, чем позволишь мне переспорить тебя, не так ли? – сказал Коэн и рассмеялся.
Они оба рассмеялись. А Ли почувствовала в нем такое же желание, какое ощущала в себе: выйти с этого минного поля в безопасное пространство дружбы без взаимных вопросов, где они давно уже научились умело играть. Мгновение она думала, что именно это они и собираются сделать. Пока Коэн не заговорил:
– Ты спрашивала, зачем мне нужен интрафейс. По двум причинам. Первая: он нужен ALEF…
– Ты говорил мне, что он им не нужен!
Он прищурился.
– Ты понимаешь, существует такая вещь, как наивное непонимание. Конечно, ALEF нужен интрафейс. По той причине, о которой ты догадалась бы уже давно, если бы не была так занята тем, что разбиралась в моих мотивах. Будь уверена, Хелен догадалась.
Ли посмотрела на него вопросительно.
– Контуры обратной связи. Если связать мыслительный процесс человека и AI, то при активизации контура обратной связи человек погибнет. Таким образом, интрафейс аннулирует предписанный законом контур обратной связи. Мы не были уверены в этом, пока к нам не попала психологическая программа оценки и управления высшей нервной деятельностью. Теперь мы уверены в этом. – В глазах Рамиреса вспыхнул темный огонь. – Теперь никто, даже Генеральная Ассамблея, не сможет меня выключить.
– Боже милостивый, – прошептала Ли. – Дать волю AI. Даже ALEF не осмеливался публично выступать за это. Неудивительно, что Нгуен старалась сделать так, чтобы информация о работах над интрафейсом была вне сети ООН.
Коэн смотрел на нее, раздумывая.
– Мы собираемся послать схему интрафейса на «ФриНет», – наконец произнес он.
Ли ошеломленно смотрела на него, от неожиданности и изумления потеряв дар речи.
– Ты понимаешь, какой хаос наступит в результате этого? – сказала она, когда к ней вернулась способность говорить.
– Хаос, – с чувством ответил Коэн. – Боже мой, хаос для демократии, затыкающей рты деньгами? Хаос в том, чтобы дать небольшому цивилизованному меньшинству право жить, не беспокоясь о том, что кто-то из людей в панике может в любой момент выключить системы, питающие нашу жизнь? Если это – причина хаоса, то мы здесь при чем? А даже если и при чем… Впервые за столетие я не чувствую пистолета, приставленного к моему виску. Это – свобода, Кэтрин. Разве можно отказаться от этого? Что бы ты сделала на моем месте?
«Я не могла бы оказаться на твоем месте, – подумала Ли. – Туда нельзя попасть, просто выполняя приказы и не задавая вопросов. Как так получилось, что даже у Коэна оказалось больше смелости, чем у меня?»