Эти весьма неприятные доклады начали появляться около четырех месяцев тому назад. Смерть, причиной которой считалось поражение электрическим током, происходила там, где ремонтные бригады не находили неизолированных проводов или стоячей воды. Смерть от отравления газом случалась там, где другие шахтеры, работавшие на той же самой жиле, таинственным образом выживали. Здоровые люди умирали от инфарктов и инсультов. А двое шахтеров хоть и не умерли, но до сих пор лежали в госпитале Шэнтитауна в коме, причину которой врачи объяснить не могли.
Вспышка подобных необъяснимых несчастных случаев уже наблюдалась после открытия «Тринидада». Потом все пришло в норму. Затем три месяца назад произошел новый значительный скачок: четырнадцать необъяснимых смертей за одну неделю.
Ли не нужно было сравнивать даты или проверять свои файлы, чтобы узнать, что случилось три месяца назад.
Прибыла Шарифи.
– Знаешь, откуда были стерты эти отчеты? – спросил Коэн, выгибая тонкую бровь, и протянул ей еще читаемые остатки регистрационного имени. – Офис управляющего станцией.
– Значит, Хаас «утопил» эти доклады за день до моего прибытия.
– И он занимался подделкой данных об объеме добытых кристаллов, или, по крайней мере, можно подозревать, что он это делал.
– И, – сказала Ли, чувствуя себя, словно вляпалась в грязь, – мы знаем, что Хаас в неплохих отношениях с Синдикатами.
Они посмотрели друг на друга.
– Все сходится на Хаасе, не так ли? – спросила Ли. Вместо ответа Коэн исчез.
Ли нерешительно поднялась, оттолкнув стул в сторону. Ее жилище выглядело как-то странно. Она проверила свои внутренние устройства и поняла, что она уже находилась в полном дуплексном режиме, а не в ограниченной ВР-интерактивности. Она попыталась войти в реальное пространство.
Никакого результата.
Код.
Никакого результата.
Она была захвачена, заперта, шунтирована в виртуальном мертвом пространстве. Закрыв глаза и потерев щеки, она задумалась. Когда она снова открыла глаза, то была уже не на станции.
Ли стояла в квадратной и совершенно пустой комнате. Голые белые стены. Голый пол и потолок. Квадраты фальшивых окон, смотрящих в бесконечность белого небытия. Сердце литаврами отстукивало в тишине. Она сфокусировала свой взгляд на угол, где пол сходился со стеной, чтобы отогнать тошноту, и стала ждать, считая удары своего сердца.
Открылась дверь. Сначала она не увидела ничего, кроме пустой стены. Потом кто-то вошел к ней в комнату. Но когда она впоследствии попыталась восстановить в памяти этот момент, то не смогла. Он исчез из памяти, размылся. Как будто его накрыло оптическим искажением при приеме информации.
Вошедший был человеком небольшого роста, темноволосым и стройным. Ли понадобилось сосчитать еще несколько сердечных ударов, чтобы сфокусироваться на нем после долгой белой пустоты. Когда же ей удалось это сделать, то она увидела жеребячьи неуклюжие ножки, торчащие из коротких штанишек. Красная с черным футболка. Темные волосы. Оливкового цвета кожа.
– Коэн?
– Шшшш! – прошептал он.
На ногах у него не было ничего, кроме длинных полосатых носков и толстых щитков на голенях. Старомодные футбольные бутсы были связаны шнурками и перекинуты через его худое плечо. Он кругами ходил по комнате, несколько раз останавливался и внимательно смотрел на стены в местах, казавшихся Ли ничем не привлекательными. Потом он поднялся по одной из стен и сел, сложив ноги под себя, в метре с лишним от потолка.
– Ну, вот и мы, – сказал он.
– Мы? Я не знаю, кто, черт возьми, ты такой. Хотя и вижу, что ты похож на Коэна. Что ничего не доказывает.
Он улыбнулся:
– Внешний вид не всегда обманчив, моя дорогая. Даже мой.
– Докажи.
– Как?
– Скажи мне что-нибудь.
– Например? – спросил он тоном десятилетнего мальчишки.
– Что-нибудь, о чем больше никто не знает.
Он обнял руками коленки и положил на них свой острый подбородок.
– Хорошо, твой рост – на два сантиметра короче, чем ты говоришь всем.
– Ты мог вытащить это из моих транспортных файлов.
– И утром к тебе лучше не подходить – разорвешь на части.
– А что, в другое время иначе?
– И то верно, – сказал он, рассмеялся и пристально посмотрел на нее, расчесывая болячку на колене. – И ты хранишь самую большую, самую страшную тайну.
Ли замерла. Попытка рассмеяться не удалась.
– Это какую еще тайну?
– О том, что я тебя люблю.
Она взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее как на подозрительный предмет, способный взорваться без всякого предупреждения.
– О, Боже мой! – сказал он после короткого неловкого молчания. – Ну, не надо так выглядеть, словно ты готова отгрызть себе ногу, чтобы убежать от меня каждый раз, когда я это говорю.
– Не преувеличивай, Коэн.
– Это не преувеличение. Можешь мне поверить. – Он обиженно посмотрел на нее из-под темных ресниц. – И это смешно. Ты ведь не похожа на девицу, падающую в обморок при первом удобном случае.
– Так ты просто хочешь переспать со мной? Ты понизил свои критерии. Прошлый раз мне предлагалось стать женой номер семь. Или восемь? Боже правый, Коэн, ты женишься так, как нормальные люди покупают щенков.
– Ты имеешь в виду – нормальные люди, рожденные естественным способом, не так ли? – Он глядел на нее долгим беззащитным взглядом. – Ведь для тебя это важно, да? Быть подобной. Получить грамоту о своей человеческой принадлежности с печатью и подписью? – Он горько усмехнулся. – Мне действительно хочется забраться тебе в голову и понять, о чем ты думаешь, когда смотришься в зеркало по утрам.
– Ты меня совсем не понимаешь, Коэн.
– Правда? Тогда чего ты боишься?
– Ничего, – поспешно ответила она. – Я просто не желаю быть очередной остановкой во время твоей туристической прогулки по человеческой психике.
Он отвернулся и пробормотал что-то неразборчивое.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что твои слова исключительно непристойны, даже для тебя.