– Они хорошо обучены, – сказала Ли и получила в ответ сердитый взгляд.
– Мы не поможем им, делая за них каждую мелочь, майор. Можете поверить – никто не поможет.
– Сколько среди ваших учениц генетических конструкций?
– Посмотрите вокруг и догадайтесь сами.
Ли посмотрела на море детских лиц, среди которых повторялись два или три одинаковых типа.
– Я бы сказала – две трети.
– Вы отгадали.
– А как у вас с работой для тех, кто выходит отсюда?
– Никак, если они в пять раз не лучше любого человека, претендующего на вакантное место. И совсем никак, если они недостаточно вежливы, чтобы не пугать людей.
Монахиня еще раз окинула Ли своим строгим взглядом.
– Могу поспорить, что вы научились держать свой язык за зубами еще в раннем детстве.
– Да, вы правы, – сказала Ли с улыбкой. – Я не могу войти сюда без страха, что сестра Вик поднимется из могилы и спросит, где мой дневник.
Обе рассмеялись.
– Что мне вам рассказать? – спросила сестра Тед, когда они устроились в ее тихом обветшалом кабинете.
– Для начала – что здесь делала Шарифи две недели тому назад?
– Она делала пожертвование. У нас много спонсоров из зоны Кольца.
– И все лично приезжают сюда?
– Ханна здесь училась. И она была чрезвычайно великодушна.
Ли не смогла удержаться, чтобы не оглядеть этот жалкий кабинет. Она также вспомнила об убогих зданиях, в которых располагалась школа.
– Она привезла то, в чем мы нуждаемся, – сказала Тед. – Книги. Деньги на питание. И она гарантировала оплатить каждой ученице обучение в колледже самого лучшего университета, куда ее примут. Каждой ученице. Можете ли вы представить себе, что это значит для девочек, которые здесь учатся?
– Я могу себе представить.
– Я полагаю, что вы можете даже более чем хорошо представить себе.
– Вы хорошо знали Шарифи? – спросила Ли, игнорируя намек.
Тед улыбнулась.
– Не очень хорошо. Она была моей ровесницей, вы знаете. Сестры, которые могли учить ее, давно уже умерли.
– Тогда зачем ей нужно было приезжать сюда?
– Чтобы поговорить со мной.
– О чем?
– О новом подарке.
– Послушайте, – сказала Ли. – Я расследую обстоятельства гибели Шарифи, а не состояние вашей школы. Пожалуйста, не заставляйте меня вытягивать из вас ответы.
Глаза монахини слегка расширились.
– Не могли бы вы сказать мне, что вы хотите узнать, чтобы я не гадала.
– Я хочу узнать, кто ее убил.
Сестра Тед сжала губы и выдохнула воздух со слабым звуком. Это было ее единственной реакцией на плохую весть, хотя у Ли сложилось впечатление, что эта женщина привыкла к печальным известиям.
– Она выглядела как всегда. До этого, конечно, я встречалась с ней только в потоке. – Сестра Тед жестом показала на груду старого оборудования для приема в режиме виртуальной реальности, пылившегося в углу кабинета. – Но Ханна настояла на том, чтобы вручить этот подарок лично.
Она повернулась в своем кресле, и старые пружины заскрипели.
– Если бы я подозревала, что что-то происходит, майор, то я постаралась бы помочь. Она мне нравилась. И не только потому, что она решила вопрос с колледжем для наших девочек. Она была таким человеком, который просто нравился. – Она улыбнулась. – Ну, она была из тех, кто симпатичен мне. Я представляю, что она просто раздражала большинство людей.
– А что с подарком? Что-нибудь необычное? Сестра Тед повернулась в кресле, чтобы открыть ящик с картотекой.
– Взгляните на это, – сказала она, передавая толстую пачку бумаги Ли. – Цифровой оригинал хранится в пределах Кольца.
Ли полистала документ в руках, с каждой страницей, которую она читала, ее сердце билось все быстрее. Это было завещание. Завещание, которое оставляло все, что имела Шарифи, школе Святого Иосифа.
– Примите мои поздравления, – сказала Ли. – Вы теперь богаты.
– Я знаю. Жаль, что при таких обстоятельствах. Ли вернула бумаги, а сестра Тед положила их на стол с отсутствующим видом, словно думала о чем-то другом. Или о ком-то другом.
Найти улицу, на которой находился магазин Корчова, оказалось непросто. Водитель такси долго ездил кругами, застревая в пробках. Он продолжал утверждать, что знает адрес, что поворот за следующим кварталом или немного дальше. В конце концов Ли вышла из такси и пошла пешком.
Она наткнулась на магазин случайно, после того как свернула за угол на узкую мощенную плитами улицу и увидела освещенную витрину со старинными коврами и инкрустированной мебелью. На вывеске золотыми буквами было написано «АНТИКВАРИАТ», а под надписью нарисован темно-красный сложный ромбовидный узор, повторяющийся на карточке Корчова.
Он сидел за небольшим столом в глубине магазина, в резном кресле из слоистого материала, представлявшем собой либо астрономически дорогой артефакт с древнего космического корабля, либо профессиональную подделку. Шелковый плащ и стильный противогаз аккуратно лежали рядом на столике, словно Корчов только что зашел или собирался уходить.
– Майор, – сказал он. – Вот это сюрприз. Я надеюсь, найти меня было не слишком трудно?
– На самом деле трудно. Довольно неудобное место, чтобы заниматься бизнесом. Должно быть, снижает прибыль.
Корчов улыбнулся.
– Настоящие коллекционеры знают обо мне. Хотите что-нибудь? Может быть, чаю?
Он прошел за занавеску в самом конце магазина, и Ли услышала звон фарфора, звук текущей воды. Он вернулся с двумя чашками, накрытыми крышками, витиевато раскрашенным заварным эмалированным чайником и элегантной черной коробкой, которую он осторожно поставил на стол между ними.
Чай, поданный им, был великолепен. Потом он взял черную коробку и подал ей.
– Думаю, что вам будет интересно взглянуть, – сказал он. – Мне показалось, что вы расстраивались из-за этого, когда мы виделись с вами.
Она перевернула устройство, взвесила его на руке, безуспешно пытаясь отсканировать его.
– Вторая кнопка слева, – сказал Корчов.
Она нажала на нее. Коробка тихо просигналила. В окне биолюминесцентного дисплея начался отсчет тысячных долей секунды. Программа безопасности Ли зажгла желтый сигнал тревоги на сетчатке глаза и выключила его, когда ее внутренние устройства заблокировались.