Смит. Не было такого.
Томсон (руки в боки). Было, и к тому же у вас такие глазки делались масленые, когда вы появлялись с этой коробкой. (Смущенно опускает руки, вновь принимая вид светской дамы.) А однажды даже всплакнули над чеком с моей зарплатой, но я подумала на следующее утро: какого черта, жизнь — это джунгли, и положила деньги на свой счет в банке. Подумалось, может, и мне придет письмецо, такое же, как вам: «Дорогой сэр, мы с удовольствием выпустим из вас кишки, причем медленно вытянем, по одной, чтобы хватило надолго». Да мало ли, вдруг кто-нибудь заработает косоглазие, подглядывая в окошко, как я раздеваюсь, а потом возьмет и в суд подаст на алименты. (Раскаты грома.)
Смит. Вы сердитесь, мисс Томсон.
Томсон. Да нет, Смит. (В отдалении первые такты вальса.) Не сержусь. Давайте потанцуем.
Смит. Я не умею.
Томсон (ставит бокал на столик поодаль, берет бокал у Смита и тоже отставляет). Пойдем. (Выполняет медленное вращение.) Пойдемте, Смит. (Смит в нескольких шагах неохотно пытается скопировать ее вращение.) У вас неплохо получается. А еще чего вы не умеете.
Смит. Простите, мисс Томсон, не понял.
Томсон (томно созерцая Смита, у которого такой вид, словно он может удовлетвориться одной-единственной женщиной — при условии деревенской жизни и если та будет радостно подавать ему завтрак в постель). Наверное, по мне не скажешь, что я хочу ребенка. Сидеть в кресле-качалке. На деревенском крыльце. Прикладывать младенца ротиком к соску. Но что я делаю. Шляюсь только по мужикам, и одни деньги на уме, а толку ни на грош.
Смит. Мисс Томсон, лучше бы вы по-прежнему работали у меня. (Мало-помалу осваиваясь с новой танцевальной премудростью, прижимается теснее.)
Томсон. Я знаю, грустно все это. (Танцевальная музыка затихает.) Кончилась. Только у нас начало что-то получаться. Давайте сядем вместе на это кресло. (Садится, Смит стоит, мисс Томсон вздыхает.) Ну и времена.
Смит. А чего бы вам хотелось, мисс Томсон. Для полного счастья.
Томсон. Фу ты, как я рада, что налетела на вас, Смитик. Вы задаете такие вопросы приятные. Сразу видно — широкая натура. Не то что эти шкодливые мерзавцы, крысы, которые снуют нынче повсюду. (За окнами дождь, ветер, раскаты грома.) А гроза-то разошлась не на шутку. Хорошо, когда крыша над головой. У вас уже волоски есть седые. Почему вы не женитесь, пока голова еще не совсем побелела. (Смит трогает голову рукой.) Да нет, нет, все в порядке, волосы на месте. Но не надо брать с меня пример. У меня ведь не жизнь, а сплошное недоразумение. У меня у самой душа слишком широкая. Никогда не смогу быть верной одному мужчине. Будь даже он положительным и надежным. (Похлопав по розовому сиденью рядом с собой.) Но вы, Смит, мне нравитесь. Садитесь. С вами я приободряюсь. У вас лицо хорошее.
Смит. Спасибо. (Двинулся сесть.)
Томсон (руки на коленях, ладонь вдруг от запястья дергается вверх, останавливая Смита). Фу ты, стойте. (Смит, как всегда вежливый и скромный, стоит, одним глазком обозревая себя вскользь от лацканов и ниже, ниже, наконец быстрый укромный взгляд вниз.) Да нет, ширинка не расстегнута, Смитик. Ха, ха. (Рука Смита непроизвольно дергается проверить.) Простите. Вы напоминаете мне мальчишку, который за мной самый первый ухаживал, еще в детстве: тоже вот, каждую пятницу, встречая меня после школы, сперва все складочки на платье осмотрит — не изменилось ли чего. Ах эти невинные радости младенчества. (Оглядываясь на прожитую жизнь.) Интересно, что получается из всех этих маленьких мальчиков, которым хочется играть в доктора или в мужа и жену в сараях, на чердаках и в темных парковых зарослях. Куда они деваются, когда ты стала взрослой, и парням тебя приходится водить по ресторанам, чтобы только дотронуться до руки. Смит, Смит, как вы думаете, мне еще удастся. Быть как другие женщины. Но я-то знаю, я искалечена всем тем, к чему меня тянет. Мужчины пользуются нами. Если ты любишь его. Отдаешь ему все, а им бы только избавиться от тебя. Ты у него ярмо на шее. Впрочем, где они, настоящие мужчины. Да и поди знай, что это такое. Все достается крысам.
Смит. Ну, бывает и по-другому, мисс Томсон.
Томсон. А вот представьте, что вы просто этакий душевный парень, который не умеет танцевать. Поймите, будь вы задрипанным доходягой, испитым, небритым, в мятых и засаленных штанах, вы знаете, я, может быть, сказала бы тогда: ах боже мой, Смит, бедняжечка. (Протягивает раскрытую ладонь.) Вот, покушай крошек у меня из ладошки.
Смит. И много там крошек.
Томсон. Хватает. (Молния, гром.) Надо же, какая буря разыгралась. (Взгляд в окно и снова на Смита.)
Смит. Мисс Томсон. (Вспышка молнии.) Давайте вместе скроемся. В уединенной гавани, недоступной для бури. (Свет гаснет. Сквозь щели окон кровоточит ветер, в стекла бешено хлещет дождь. Затянувшееся молчание; две тени во вспышках молний.)
Томсон. Ого. Начинаете приставать.
Смит. Звучит, конечно, пакостно и даже подловато. Особенно в этой тьме. Но я не мог не спросить, потому что, не сделай я этого, вселенная помчится дальше уже без нас.
Томсон (низковольтная улыбка и перст указующий). Без вас. Я уже и так во весь опор мчусь впереди толпы. (Две молчаливые тени; вой ветра, дробь дождя.) Смит. Смит, не слушайте меня. Вы ведь действительно хотите, чтобы я скрылась вместе с вами в уединенной гавани, ведь правда. Вы хороший.
Смит. Так как насчет… (Его глаза на долгие секунды впиваются в большие голубые очи мисс Томсон. Смит тихо, медленно сплетает пальцы, молитвенно соединяя руки.)