Выбрать главу

— Ну, все. Теперь — в душ!

Она вошла в небольшое помещение, нажала на стенке кнопку — и с потолка пошел дождь. Рипли подставила лицо под прохладные струи и замерла, закрыв глаза…

67

… Небо было ясным, лишь слабое белое марево ползло над горизонтом. Легкий теплый ветер приносил запах цветущего жасмина, нежно ласкал распущенные волосы и лицо невидимыми руками.

Оркестр отыграл гимн академии. Полковник отошел от флагштока, продолжая держать руку в приветствии и косясь взглядом на трепещущий звезднополосатый флаг. Его морщинистое лицо было спокойно, и лишь в уголках губ и глаз сияла тщательно скрываемая улыбка. Он медленно и торжественно, как на параде, поднялся на внешнюю палубу боевого грейвера, специально для этого случая украшенную всяческой яркой мишурой. Подойдя к импровизированной трибуне, откашлялся в кулак. Затем прищурился и посмотрел на выстроившихся на бетонном поле курсантов.

— Сегодняшний день, — его голос, усиленный мощными динамиками, гремел, эхом разносясь по порту и многократно отражаясь от блестящих на солнце бортов разнокалиберных кораблей, — вы будете вспоминать всю свою будущую долгую жизнь как самый счастливый из всех дней.

Висевший над рядами слабый шепот затих. Все с трепетом вслушивались в слова начальника академии, ощущая значительность и неповторимость этой минуты.

— От имени Президента и всего народа нашей страны поздравляю вас, дорогие мои, с успешным окончанием академии! Шесть лет вашего обучения закончились. Много сил и времени потратили вы и ваши учителя, чтобы в бездонных и опасных глубинах космоса вы чувствовали себя уверенно. Были спокойны, вооруженные знаниями и навыками в обращении со сложной техникой. Мы обучили вас правильно и без ошибок управлять ею. Мы передали вам все, что знали сами, все то, что имелось в нашем распоряжении. Пользуйтесь этим для блага нашей страны и для блага всей планеты.

Он отошел от трибуны и, козырнув, примкнул к группе учителей и военных чиновников, приглашенных на церемонию выпуска.

Рыжеволосая девчонка тихо зашипела сквозь зубы:

— Наша «Швабра», как обычно, напустил дымовую завесу!

Рипли, чуть повернув голову, одними глазами показала свое согласие. Стоящий через два человека капрал скосил глаза и беззвучно зашевелил губами, сжимая руку в кулак. Рыжеволосая мгновенно встрепенулась и стала смотреть в затылок впереди стоящему.

«Все, хана Пейт! — подумала Рипли, и теплый ветер на мгновение показался ей ледяным. — Капрал этого ей не простит. Перед отъездом он ей нервы попортит…»

По очереди вызывали всех курсантов. Процедура длилась уже часа полтора и сильно утомила всех.

— Приглашается курсант восьмого отделения Элен Скотт Рипли.

Эти слова, разносимые динамиком по полю космопорта академии, как ведро холодной воды обрушились на голову Рипли, переворачивая все внутренности и заставляя бешено колотиться сердце. Казалось, еще мгновение — и оно выпрыгнет из груди и поскачет по бетону, как мячик.

Шаги звонким цоканьем отдавались в бетоне полосы. Поднявшись на палубу, она вдруг заметила, что руки ее дрожат. Пришлось приложить уйму сил, чтобы скрыть свое волнение. Она даже не ожидала от себя такой сентиментальности.

Полковник подвел Рипли к микрофону и, улыбаясь одними глазами, все так же громогласно и торжественно проговорил:

— Правительство Соединенных Штатов вручает вам эти офицерские нашивки и диплом об окончании академии «Нордстар».

Полковник протянул ей раскрытую коробочку, в которой лежали погоны офицера безопасности, и большую алую папку с дипломом. Рипли взяла все это и прижала к груди, боясь, что выронит эти сокровища из дрожащих рук. Полковник на полшага отступил от микрофона и проговорил вполголоса, так, чтобы это слышала только она:

— Не дрейфь, красотка, ради этого стоило отмотать шесть лет.

Он лихо подмигнул ей. Рипли оцепенела, она никак не ожидала услышать такие слова от самого полковника, всегда серьезного и сдержанного, который ни разу за все время ее учебы в академии даже не улыбнулся. Слова, которые она хотела сказать в эту минуту и разучивала целую неделю, совсем вылетели из головы, и она лишь улыбнулась, шепотом произнеся:

— Спасибо.

Полковник поморщился и протянул руку. Рукопожатие напоминало гидравлические тиски. Он подтолкнул Рипли к микрофону.

— Скажи хоть пару слов, — прошипел он.

Рипли подняла глаза, и тут ей стало совсем плохо. Но деваться было некуда, и, набрав полную грудь воздуха, она произнесла:

— Что у меня есть самое любимое? Это моя страна, мой дом, моя семья. Но сейчас я хочу сказать о стране. Именно она позволила мне получить знания и заниматься тем, что мне нравится. И я считаю, и со мной согласятся все мои товарищи, что оборона страны и обеспечение безопасности наших граждан есть наш долг. Для защиты страны мы с радостью и гордостью отдадим все знания и силы — как если бы мы защищали наш дом. Небрежность к стране была бы просто признаком неблагодарности и бескультурья. Защита ее есть защита нашего образа жизни и наших духовных ценностей. Поэтому, получая эти нашивки и диплом, я еще раз благодарю свою родину и людей, верно служащих ей, за это. Спасибо!

Рипли опустила голову и отошла от микрофона.

«Господи, о чем это я?»

На площади и палубе грейвера стояла мертвая тишина. Лишь ветер слабо гудел в сложных переплетениях бортовых конструкций. Ее взгляд забегал по присутствующим. Речь напугала ее:

«Вот так сказанула! Ишь, как обалдели. Не шевелятся…»

Ей казалось, что она лишь открывала рот и выпускала воздух через голосовые связки, а говорил за нее кто-то другой.

И тут грохот аплодисментов разорвал тишину.

Полковник подошел к ней и сказал:

— Я много слышал речей, но эта… Даже губернатор расчувствовался!

Тут он улыбнулся, обнажая ряды белых зубов.

— Жди хорошего назначения, девочка!

Рипли всматривалась в эту улыбку. Что-то настораживало ее, что-то показалось жутким, до боли знакомым и наводящим животный страх.

Губы полковника стали утоньшаться, обнажая розовые десны с алыми и белыми прожилками. Сами зубы росли, изо рта полились потоки вонючей прозрачной слизи, придавая острым, как у крысы, резцам стальной оттенок.

— Жди хорошего назначения! — повторил этот жуткий рот, и челюсти распахнулись.

Рипли подняла взгляд. Перед ней стоял гигантский монстр. Его молотовидная голова-шлем нависала над все уменьшающейся и уменьшающейся фигуркой Рипли. Чудовище сделало шаг навстречу и протянуло длинные узловатые руки. Она попятилась назад, и нога, соскочив с помоста и не найдя опоры, провалилась. Рипли кубарем покатилась по ступеням, больно ударяясь всем телом…

68

… Потоки воды лились и лились на разгоряченное лицо.

В каюте было тихо. Аппаратура отстрекотала свое, положив челнок в дрейф, и отключилась. Лишь механический хронометр на переборке чуть слышно тикал, придавая всему помещению корабля какой-то удивительно домашний уют.

Рипли вышла из душа, вытирая мокрую голову полотенцем. Джонс свернулся клубком посредине анабиозной постели и спокойно спал.

Дисплей слабо мерцал разноцветными цифрами телеметрии. Рипли набрала код и переориентировала систему, переложив челнок на новый курс и дав задание автопилоту. На экране появилось:

«Информация принята. Задание выполняется. Режим: автопилот».

«Запрос: расчетная продолжительность полета!»

«При отсутствии помех, искажающих траекторию движения корабля, достижение пункта назначения возможно через 67,3 суток»

Теперь оставалось только ждать.

Рипли подошла к шкафчику и достала из его прохладной глубины запечатанный пакет со сменным комплектом белья. Разорвав хрустящую обертку, она вытряхнула прямо на пульт управления длинную футболку, майку и трусы. Так и не одевшись, она подошла к кондиционеру и включила его на полную мощность, задав режим охлаждения воздуха. Еле слышно загудела система искусственного климата. Леденящие струи полились из отверстий агрегата. Немного постояв под холодным воздухом, Рипли подошла к пульту, натянула трусы и майку. До чего хорошо после таких долгих часов, проведенных в жаре, в пыли, не имея возможности даже на минуту снять обувь, умыться и, ощущая собственную легкость и чистоту, надеть совершенно чистое, только что вытащенное из пакета белье. У него даже запаха нет. Совсем. Никакого.