Голова его упала на грудь.
Подобное состояние сообщника (мужчины весьма, кстати, крупных размеров) несколько взволновало бандитов, и они начали побаиваться, что их вот-вот заметут копы или другая банда.
— Эй, Джо, потопали отсюда, а то влипнем, как кур в ощип!
Одиночка уже ничего не слышал. Он спал. Панацея, Мордобрайль и Крюкоглав пробовали разбудить его или сдвинуть с места, но Джо был тяжёл, как кит, и храпел, словно проглотил пароходный гудок. Билли начал нервничать. Храп Одиночки мог бы разбудить мёртвую бабушку Билли, а ему в данный момент очень не хотелось с ней объясняться. Все попытки подъёма Одиночки наталкивались на непреодолимую силу инерции.
— Ни хрена не выходит, — жалобно проскулил Билли. — Смываемся и оставляем его здесь. Только бы он молчал!
И они смылись.
На следующий день у копов случился настоящий праздник на выезде. Улик было выше крыши, и, видит бог, наконец-то у Джо появился мотив преступления.
— Так ты всё-таки это сделал, Джо, — сказал шеф полиции Генри Колобокс.
— Так точно, шеф, — ответил Джо, радостно улыбаясь, — это всё я. Мои отпечатки тут повсюду.
Джо дали двадцать лет, и он сидел в своей камере, посмеиваясь про себя — чего только не добьёшься с помощью пригоршни снотворного.
Через две недели Билли с парнями в припадке угрызений совести и криминальной солидарности подорвал динамитом стену тюрьмы и устроил Одиночке побег.
Copyright (c) Steve Aylett 1994
Перевод (c) hotgiraffe 2002