«Пребывание здесь Шмидта означает только то, что он следит за Вебером, — подумал Шлихтинг. — Значит, Драхвитц все еще считает Вебера подозреваемым».
Переговорив со Шмидтом, Драхвитц сел в машину и уехал, а Шмидт вернулся в тень дерева.
Шлихтинг подошел к Веберу с выражением опытного врача, способного подготовить пациента к неприятной процедуре. Когда он остановился перед детективом, тот как бы невзначай спросил:
— А вы, господин доктор, тоже долгое время проживали за границей?
— Да.
— С тысяча девятьсот сорок шестого года?
— Примерно так.
— В Южной Америке?
— Верно.
— И родом вы тоже не из северной Германии?
— Я силезец. Пожалуйста, откройте рот! — Рука, державшая шприц, дернулась.
Вебер не обратил внимания на его просьбу. Плотно сжав губы, он смотрел на врача. Немая дуэль длилась некоторое время, а вокруг стояла мертвая тишина. Неожиданно Шлихтинг заорал:
— Открыть рот!
Вот он, приказной тон, неприкрытый и грубый, не вписывающийся в обстановку! Оба испугались, но больше всего Шлихтинг. Лицо его задергалось. Вебер достиг желаемого: вывел врача из душевного равновесия. Затем он почти добродушно сказал:
— Однако, доктор, с зубом все в порядке.
— Конечно же! — ответил Шлихтинг и, опустив шприц, отступил назад. По лицу его блуждала неопределенная улыбка. — Я правильно понял вашу боль, господин Вебер. Но внизу, шестой справа, там у вас действительно острое воспаление корня.
Теперь удивился Вебер. Его язык тут же метнулся к зубу.
— Если хотите, я его удалю, — предложил Шлихтинг.
— Благодарю вас, — бросил Вебер. — Но как раз от вас мне не хотелось бы получить помощь.
Резким движением он сорвал с шеи салфетку и поднялся с кресла. Некоторое время они стояли совсем близко друг от друга, и Вебер, не отрываясь, смотрел на шприц. Он видел бесцветную жидкость и испытывал огромное искушение выхватить шприц, чтобы отправить на исследование его содержимое. Но, подавив в себе это желание, он развернулся и направился к выходу. Не спеша, пересек приемную, сорвал на ходу пальто, висевшее на стуле. Но тут дорогу ему преградила медсестра.
— Вы должны заплатить за обследование, — твердо сказала она.
Детектив улыбнулся:
— Совершенно верно. Пришлите счет в отель.
Выйдя на улицу, Вебер повернул к Рыночной площади. Ходьбы туда было около десяти минут, и он решил воспользоваться ими, чтобы привести в порядок свои мысли.
«Кто такой Шлихтинг? Не скрывается ли за ним разыскиваемый Флюгер? Ведь такое возможно! Конечно, самое быстрое и самое верное средство идентифицировать Флюгера — это воспользоваться оригиналами документов Геердтса. Если он и в самом деле возил негативы с собой, а преступник не нашел их, то они должны находиться где-то в номере гостиницы. Если они не будут найдены, то останется последняя надежда, что Геердтс хранил их в своей квартире в Гамбурге, которую снимал вместе с матерью. Однако покидать Рендсхаген мне не велено, что, естественно, затруднит поиски. Значит, надо, не откладывая, связаться с Викторией, чтобы она переговорила с матерью Геердтса».
Детектив поздно заметил человека, следовавшего за ним. Остановившись перед витриной, он вгляделся в отражение мужчины, двигавшегося по противоположной стороне улицы. Увидев, что тот задержался у киноафиши, Вебер улыбнулся. Мысли его снова вернулись к Шлихтингу.
«Врач спрашивал о фотографиях Флюгера. То были целенаправленные вопросы, как и о негативах. Видимо, они очень интересовали его. Далее, если предположить, что Шлихтинг — Флюгер, это значит, что убийца Геердтса негативы тоже не нашел».
Вебер пересек Рыночную площадь и оказался перед входом в отель «Ландскнехт». Но в гостиницу он не зашел, а направился вдоль квартала до угла площади, свернул в проулок, дошел до въездных ворот, которые он видел из окна своего номера, и оказался во дворе отеля. Уже смеркалось, и Вебер с трудом узнал прилепившийся к зданию сарайчик.
«Не стоило большого труда взобраться на его крышу, а оттуда через окно попасть в номер, — подумал он. — К тому же дело облегчалось тем, что к стене сарайчика прикреплена крючьями длинная лестница».
Пройдя узким коридором мимо туалетов, Вебер оказался перед дверью и, распахнув ее, попал прямо в ресторанчик гостиницы. Он едва узнал его, поскольку обстановка сильно изменилась: народу было полно, стоял неимоверный шум, алкоголь лился рекой. Вебер с трудом пробрался к стойке бара. За ней с раскрасневшимся лицом стоял владелец отеля и разливал по кружкам пиво.