Драхвитц приподнялся:
— Кто услышал?
— Стрелок.
— Ну, ладно, хватит! — воскликнул Драхвитц, теряя терпение. — И кто же стрелок? Кто сделал этот выстрел?
Антиквар пожал плечами.
— Я, разумеется, не знаю. До сих пор никто не доложился. А как выкручиваться, это уже ваше дело. Драхвитц.
Советник уголовной полиции выпрямился в кресле.
— Я, конечно, признаюсь, что все было бы проще, не будь у меня сегодня утром одного телефонною разговора. Позвонил коллега из Гамбурга, советник уголовной полиции Линдберг, и попросил, чтобы я допустил к расследованию его людей, а именно — Шоппенхауера. Само собой разумеется, безо всяких служебных полномочий, а в качестве частного лица. Должно быть, Вебер имел связи с гамбургской полицией. Линдберг дал понять, что он, как и Шоппенхауер, дружил с погибшим.
— И вы так запросто позволяете вмешиваться в чужие дела? — Тон Ландгута стал вдруг резким.
— О, Боже! А что мне остается делать, если об этом просит коллега? — возразил Драхвитц.
На некоторое время разговор смолк, и каждый задумался над своими мыслями, далеко не услаждающими. Наконец раздался спокойный голос Воока:
— Я и в самом деле не знаю, господа, что вы, собственно, хотите? По поводу случившегося на охоте даже комиссар Шоппенхауер не сможет ничего изменить.
— Вы забываете Фреезе, — уныло сказал Шлихтинг. — Адвокат тоже участвовал.
Вновь возникло тягостное молчание, которое нарушил Ландгут. Преодолевая себя, он произнес:
— Фреезе я беру на себя.
— Как? — спросил Шлихтинг.
— Кажется, я уже говорил вам, что знаком с Фреезе еще по Килю. И мне кажется, что адвокат так же не заинтересован в скандале, как и мы.
— Тогда все в порядке, — заключил Воок. Облегченно вздохнув, он взялся за графинчик.
— К сожалению, не все в порядке, господин Воок, — хладнокровно возразил Драхвитц.
— Как так не все?
— Кто-то же стрелял и должен был признаться, не так ли?
— Да, — согласился Воок. — Но не забывайте, что человеку грозит наказание за неумышленное нанесение телесных повреждений. Поэтому понятно, что никто не признался.
Драхвитц согласно кивнул.
— Хорошо, но давайте разберемся. Кто находился на берегу на той стороне, где был произведен несчастный выстрел?
— Я не помню, — последовал ответ Воока.
— Но вы же сами расставляли людей.
— Ну, да… но я не предполагал, что мне надо запомнить эту расстановку, что в последующем она будет играть какую-то роль в полицейском расследовании.
Драхвитц не поддался ироническому тону антиквара.
— Попытайтесь все же вспомнить, — строго произнес он.
— А я ничем другим и не занимаюсь, — вздохнул Воок. — Это Маннельт, Шлихтинг, Ландгут, Фреезе и Аэлиг.
— И все?
— Нет, конечно, но других я просто не могу припомнить.
— Сколько выстрелов было сделано?
— Только один!
— Что вы предприняли потом?
— Мы сразу же прекратили охоту.
— И собрались снова в исходной точке?
— Разумеется.
— Кто-нибудь отсутствовал?
— Вебер, естественно.
Советник уголовной полиции слегка улыбнулся.
— Конечно. А ружья вы осмотрели?
— Сразу же.
— И выявили то, из которого стреляли?
— Ну, да. Мне потребовалось только понюхать стволы.
— Правильно. Оружие перед началом охоты вы вручали лично?
— Да.
— Значит, вы должны знать, кому досталось то злосчастное ружье.
— Никак нет. Было четырнадцать ружей, и я не помню, у кого оно было.
— В этом-то и заключается ваша ошибка, господин Воок. Как руководитель охоты, вы должны были четко проследить за сдачей оружия. А теперь эта мелочь опровергает вашу версию о несчастном случае.
На лице Воока появилось хитроватое выражение, и также хитровато зазвучал его голос:
— Должен заметить, что в своих вопросах вы чрезвычайно щепетильны, господин Драхвитц.
Драхвитц покачал головой.
— Ну нет, господин Воок. Это лишь предположение. А что вы будете говорить, когда комиссар Шоппенхауер зажмет вас в тиски? Лед, на котором мы стоим, очень тонок, господа!
— И как же выпутаться из этого неприятного положения?
— В этом-то и весь вопрос.
— Я просто не понимаю, — вмешался в их разговор Шлихтинг, — что Воок имеет против вашего расследования? Даже если это убийство! — Он повернулся к торговцу антиквариатом. — Почему вы упираетесь?
— Вы действительно не понимаете, Шлихтинг? — спросил Ландгут, который, забавляясь, следил за дуэлью между. Драхвитцем и Вооком. — Подумайте сами! Имя Воока, имя будущего министра, оказывается в центре следствия по убийству, да еще перед самыми выборами! Что скажут избиратели?