* * *
Самый действенный метод поиска иголки в стоге сена – поджог.
Павел когда-то слышал, где Васюа Вовкивна теперь принимает посетителей. Это было весьма экзотическое место, поэтому он и запомнил адрес ее «офиса». Нанятые Поганевичем профессионалы по наружному наблюдению пытались ее выследить, но у них ничего не получилось, она исчезала там, как сквозь землю проваливалась. «Исчезала и проваливалась! Чертовщина какая-то», – отмахнулся Павел. Он взял с собой пятьсот долларов. А после, подчинившись мысли о том, что скупой платит вдвойне, в другой карман куртки положил еще тысячу. Цена вопроса стоила того.
На такси он за пятнадцать минут доехал до Кирилловской церкви. Рядом с ней вверху на холме располагались корпуса психиатрической больницы. Знаковое соседство. Павел отпустил такси и пошел по улице Олэны Тэлигы вверх, в сторону Шулявки. У подножья холма, забором из черных деревянных шпал со спиралью колючей проволоки по верху, был выгорожен большой участок, поднимавшийся к вершине холма и исчезавший за ним. Павел остановился перед отворенными настежь черными воротами из кованой стали, расписанными цыганскими розами в обрамлении ядовито-зеленого буйства листьев.
Вокруг было очень тихо и пустынно. Остановившись перед этими «гостеприимно распахнутыми объятиями», он обратил внимание на царящую здесь тишину. Даже птицы перестали петь, будто в страхе затаились. Вначале Павел не придал значения этой мертвенной тишине, но она вдруг коснулась его слуха, а затем и сознания, и оглушила его своею какой-то неземною пустотой. Эта нарочитое, словно безвоздушное беззвучие стало на него давить.
После недолгого колебания, Павел с большой осторожностью пошел по багровому клинкеру дорожки, которая уперлась в низкую, окованную узорными железными полосами дубовую дверь с полукруглым верхом. Черненая оковка дверей с растительным узором была подлинным произведением кузнецкого искусства. Кованая ручка двери в виде причудливо изогнутого сучка была вытерта до матовой белизны. Сама дверь была укреплена на мощных кованых петлях, вмурованных в стены из гранитных камней, закопанных в подножье холма. Здесь, в неизвестно кем и когда вырытой пещере, Васюра вела прием посетителей. Ни один нежелательный элемент, наподобие налогового инспектора, пожарника или обнаглевшего мента не мог не то что переступить порог этой берлоги, а даже увидеть ее.
Павел решился, и уж было взялся за ручку, но она, как живая ускользнула от него и дверь пред ним распахнулась. Павел вздрогнул от неожиданности, по телу пробежала дрожь. Начало было многообещающим. Он переступил порог и оказался в довольно просторной пещере, которая черной дырой уходила вглубь холма. Сырость окутала его, словно холодным мокрым пологом. Когда глаза привыкли к полумраку, Павел разглядел, что с земляного потолка свисают корни деревьев. Стены пещеры были обшиты почерневшими от времени дубовыми досками в наростах мертвенно-бледных прядей плесени. Внизу чернели прогрызенные лазы крысиных нор.
На стенах были развешены зловещие атрибуты, без которых не обходится ни одна порядочная ведьма. Здесь висели низки высушенных жаб, мухоморов и тушек летучих мышей, пучки сухих трав, голова совы, шкуры змей, пестрые ленты с привязанными к ним прядями волос и желтыми костями мелких животных, накидка из вороньих перьев, измазанные то ли грязью, то ли засохшей кровью матерчатые куклы, расшитые магическими знаками кожаные и полотняные мешки, наполненные неизвестно чем. На длинной полке вдоль стены стояло множество стеклянных и керамических сосудов: бутылок, банок и пузырьков с разноцветным содержимым. Среди прочих, Павел безошибочно узнал склянки, наполненных зеленым растительным ядом.
Все, как обычно, за исключением того, что нора Васюры была электрифицирована. Об этом свидетельствовал редкостной красы бронзового литья торшер с электрической лампочкой под алым кружевным абажуром с множеством мелких оборок. Он стоял на трех когтистых орлиных лапах подле толстой дубовой колоды, которая служила столом. Почерневшие от времени зарубки и щербины на ее срезе наводили на мысль о плахе.
За этим подобием стола на высоком черном кресле с высокой спинкой, украшенной серебряными бляхами с чеканными кабалистическими знаками, сидело нечто в остроконечном капюшоне из разодранного мешка из рогожи. «Вероятно, это пугало и есть Васюра», ‒ подумал Павел, не узнавая ее лица скрытого в тени капюшона. Пугало глядело на него жгучим взглядом черных глаз, настолько черных, словно они были воплощением жуткого мрака. Такой взгляд подчиняет слабых духом, а у сильных, подавляет волю, делая их слабыми.