— В грузовике они перевозили несработавшую ракету — осталась после атаки. — Я посмотрел на пачку M&Ms между нами. — Мы с Калебом оказались рядом, было нападение с воздуха, и ракета взорвалась.
— Все… все погибли?
Я покачал головой. Пейдж поняла не сразу.
— Вирус, да?
— Калеб был слишком близко. Я убежал, мне пришлось. А он…
— Стал одним из них.
Молчаливый кивок.
— Он охотится на людей, да?
— Да.
Мне показалось, что Пейдж тошнит.
— И есть вероятность, что повторится в любой момент. Нам может попасться такая ракета, мы можем оказаться слишком близко…
— Не надо!
— Я просто говорю…
Пейдж произнесла, уставившись в пол:
— Ты знаешь, на тех троих, которые ушли, напали…
Черт! Я надеялся, что она не в курсе, но новости тут распространялись слишком быстро.
— Отец не хотел, чтобы они уходили.
— Они взрослые люди, понимали, что делают.
Пейдж колебалась.
— В тот день отец выходил в город за продуктами.
Я не знал, что ответить. Не знал, что подумать. Зачем она это сказала? Думает, что её отец убил их? Зачем? Чтобы доказать свою правоту? Удержать остальных? Я молчал, ждал, что она ещё скажет, но девушка не произнесла ни слова.
— Ты знала и ничего мне не сказала?
Пейдж кивнула. Кивнула, не глядя на меня.
— Меня не нужно убеждать: я готова уйти. — Пейдж сидела, обхватив колени руками и уперев в них подбородок. — А если Боб вернётся и расскажет такое, что людям покажется безопаснее остаться, чем уходить? Как тогда быть? Ведь станет ещё хуже.
— Зато твой отец порадуется.
— Джесс, а может, ты с ним поговоришь?
— При чём тут я?
— Он бы послушал тебя.
— Почему ты так решила?
— Потому что именно ты вмешался в драку. Именно ты был в городе, видел тех людей на грузовиках, разговаривал с ними.
Она смотрела на меня, а я на неё.
— Расскажи отцу о военных. Расскажи, пока не слишком поздно. Вчера вечером он чуть не убил Даниэля. Скоро мы начнём бросаться друг на друга. Это как снежный шар: атака, заражённые, ужасная погода, другие выжившие, теперь вот ненависть… Ну пожалуйста.
— Ладно, — согласился я. — Ладно.
Столовая гудела. За ужином царило возбужденное ожидание. Люди говорили в полный голос, спорили: кто-то выдвигал очередное предположение, оно вызывало бурную реакцию, передавалось от стола к столу, потом напряжение спадало, всё, казалось, утихомиривалось, но уже через пару мгновений кто-то вновь подливал масла в огонь. Столовая была совсем не похожа на то уютное, спокойное место, где я совсем недавно так сытно и вкусно обедал: теперь все стало по-другому.
Многие хотели уйти: готовых рискнуть набиралось около двадцати пяти человек. Даниэль, видимо, решил, что очень скоро ему удастся склонить большинство на свою сторону, поэтому с его подачи люди стали укладывать вещи и припасы на тележки. С какими бы новостями ни вернулся Боб, они все равно не останутся здесь: рано или поздно, завтра или послезавтра уйдут. Они видели и слышали более чем достаточно.
Когда пожилая леди, раздававшая сок, проходила мимо нашего столика, я услышал обрывок её фразы: «…туда, где теплее, где спокойнее, где лучше — да где угодно будет лучше, чем здесь».
Вот об этом они и драли горло, эти три вещи волновали их больше всего, только вот насколько обитатели Челси Пирс понимали, что права на ошибку у них нет, что речь на самом деле идёт о жизни и смерти, что риск очень велик?
— Я по горло сыт этим городом! — заверещал какой-то парень. Я узнал его: именно он заведовал местным «арсеналом». — Он мне давно в печенках сидит! Теперь все просто, разве нет? Все зависит от нас. Наша задача — выйти и взять то, что принадлежит нам. А кто может помешать? Теперь те, другие — низшие существа, мусор, второй сорт, меньшинство. Да попадись они мне…
Я не решился сказать ему, что мы, а вовсе не они, оказались в меньшинстве. Хотелось верить, что сторонников у этого нервного типа не найдется. Ведь снаружи не выжить, если идти на поводу у гнева и мести: главное, быть настороже и в любую минуту ожидать нападения.
— К черту! К черту этот город со всеми потрохами! — орал он. Ну что ж, по крайней мере он набрался смелости, чтобы высказать главное: — Нужно убираться отсюда!
Мы с Пейдж сходили за добавкой: уж очень все было вкусно. Закончив с ужином, пошли к столу, за которым сидел Том.
— Он не станет меня слушать, — говорил ей я. — Он терпеть меня не может.
— Да, он тебя не знает, но обязательно выслушает. Он всегда готов выслушать.