Корчов наклонил голову, встав в галантную позу. Затем он исчез, а Белла осталась стоять, мигая и слегка покачиваясь, пока не пришла в себя.
Шарифи протянула руку и пригладила волосы Беллы. Это был защищающий жест, свойственный как матери, так и возлюбленной. Белла в ответ по-кошачьи наклонила голову, принимая эту ласку. Она смотрела в глаза Шарифи, своим взглядом полностью отдаваясь ей. Она впивала в себя Шарифи так, словно та была единственной реальностью Вселенной.
Шарифи дотронулась до ее виска и щелкнула контактным переключателем. Затем она вытянула левую руку ладонью вверх. Белла закрыла ее ладонь своей, и Ли увидела, как заработало подсознание в периферийном зрении Шарифи.
«Передача данных инициирована», – объявили внутренние устройства Шарифи. Цифры закрутились, подсчитывая группы массированной передачи данных.
Следя за цифрами, Шарифи не заметила, как Войт сделал шаг в ее сторону. Но Ли увидела его. Он держал заряженную и нацеленную на Шарифи «гадюку».
В следующий миг Шарифи поднялась с пола и выхватила пистолет из кармана комбинезона.
– Ты опоздал, Войт. Это уже сделано.
– Не сделано, пока Белла здесь, – сказал Войт. – Не сделано, пока ты еще не убралась отсюда.
Он приблизился к ней еще на один шаг.
Шарифи сняла пистолет с предохранителя. Цель колебалась в ее глазах, она тряслась от адреналина, но выглядела решительно.
– Я застрелю тебя, Войт, если понадобится, но лучше давай договоримся. Называй цену.
– Мою цену? – сказал Войт усмехнувшись. – Я солдат, а не шлюха.
– А есть разница?
Он сделал еще один шаг в ее направлении.
Она спустила курок. Искры дугой отлетели от каменного пола в нескольких сантиметрах от его правой ноги.
Войт остановился, но не подал вида, что испугался. В этом он напоминал Ли. Для того чтобы испугать его, требовалось больше, чем шальная пуля, пущенная рукой непрофессионала. Но, по крайней мере, он насторожился.
– Забери у него эту штуку, – сказала Шарифи Белле. Белла подошла к Войту и взялась рукой за короткий ствол «гадюки». Войт не сопротивлялся, когда она забирала у него оружие. Он даже улыбнулся, когда она взяла его. От этой улыбки у Ли волосы встали дыбом.
– Хорошая девочка, – произнесла Шарифи. – Теперь дай это мне.
«У нас проблема», – сказал Коэн.
«Боже, только не сейчас!»
«Проблема в реальном времени. Кто-то выпустил ракету земля-воздух с поверхности планеты».
Ли почувствовала, как эта ошеломляющая новость оттолкнула ее от Шарифи и сбила синхронность восприятия памяти Шарифи.
«Они направили ракету в орбитальную станцию телепортации».
Коэн не озвучил свою следующую мысль, но она успела ухватить ее: «Может, Корчов поспешил со своими действиями».
«Что нам делать?» – спросила она.
Но она знала ответ еще до того, как задала вопрос Ракета ударит по станции телепортации в течение нескольких минут. И если она разрушит станцию, то Коэн потеряет связь с внешним миром. И тогда пропадет любая надежда на то, чтобы получить информацию Шарифи или вернуть самого Коэна из шахты.
Они должны выбираться оттуда до того, как это произойдет.
– Сколько тебе платит Хаас? – спросила Шарифи. – Я заплачу больше.
Войт снова рассмеялся.
– Мне никто ничего не платит. Возможно, что ты и поймала меня с кассой, но это – не предательство, и я – не предатель. И если говорить о плате, то что может предложить Корчов, кроме продажной сучки Хааса?
– Заткнись, Войт!
– Что, задело? Не нравится продавать государственные секреты в обмен на подержанный товар?
Шарифи посмотрела на Беллу, которая замерла между ними. Лицо Беллы бледным пятном расплывалось в свете лампы.
– Я не продаю их, – сказала Шарифи. – Знание никому не принадлежит. И жизнь не принадлежит никому.
– Оставь свои рассуждения для других.
И тут Белла в мгновение ока одним быстрым и ловким движением перехватила рукой шею Шарифи, приставив «гадюку» к ее виску.
– Брось пистолет, – сказала она.
Шарифи попыталась повернуться, но Белла еще сильнее сжала ее шею и вонзила в нее острые клыки «гадюки». Шарифи уронила пистолет. Он шумно заскользил по настеленному на полу пещеры шиферу и закатился под монитор коррекции канала.
– Подними пистолет, Ян, – сказала Белла. – Он нам понадобится, если она что-нибудь нам устроит.
Ли сразу же вспомнила, что Войта звали Яном.
– Корчов? – спросила Шарифи, ее голос и все тело дрожали.
Белла рассмеялась.
«Я узнала этот смех», – подумала Ли. И тут же поняла, что Шарифи узнала его тоже.
– Хаас, мне нужно поговорить с Нгуен.
– Чепуха, – ответил Хаас.
– Ты не можешь так рисковать! Здесь не тебе решать. Нгуен должна знать об этом.
– Ох, конечно, она узнает об этом. – Хаас развернул Шарифи и подтолкнул ее вверх по лестнице. – Ты не беспокойся.
На верху лестницы Шарифи повернулась.
– Послушай, Хаас…
– Нет, ты послушай. – Он развернул ее снова и приставил «гадюку» к ее виску. – Попробуй еще раз открыть рот, – сказал он очень спокойным тоном, – и это будут твои последние слова.
Шарифи заглянула в темно-лиловые глаза Беллы и увидела, что на нее смотрит Хаас. Что-то мелькнуло в этом взгляде, какой-то скрытый сигнал, вызванный инстинктом самосохранения, для которого у Шарифи не было названия, но который Ли помнила по сотням боев.
Шарифи побежала.
ПЛАСТ НА АНАКОНДЕ: 8.11.48
Возможно, Шарифи и удалось бы убежать, если бы она не поскользнулась на обломке шифера и не упала.
Войт догнал ее, когда она уже поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на «Тринидад». Он ударил ее по голове ребром ладони, и она рухнула снова.
Она с трудом поднялась и попыталась бежать, но не смогла. Если Шарифи не осознала, то Ли поняла совершенно точно, что Войт наносил этот первый удар, опасаясь убить ее сразу. Он рассчитал силы и не использовал свои усиленные сталекерамикой мышцы. И этого было достаточно. Войт сделал все так, как сделала бы сама Ли. Он бил с жестокой точностью своих улучшенных рефлексов. Он поставил ей подножку, действуя своими ногами так, что от удара ее подкинуло вверх и вбок, а когда она упала, нанес ей четыре быстрых и тщательно выверенных удара по ребрам. Ли услышала, как с треском сломались ребра Шарифи, и поняла, что одно из ребер пробило Шарифи легкое. И она совершенно не сомневалась в том, что произойдет, если Войт не остановится. Но он прекратил, отошел в сторону и стал ждать, как только убедился, что она не сможет подняться.
Хаас догнал их, когда Шарифи рухнула, корчась от боли. Он посмотрел на нее через плечо Войта.
– Что она тут говорила о Нгуен? – спросил он у Войта. – Узнай у нее, что интересует Нгуен.
Войт повернул Шарифи на спину и взял ее руку. Он делал это медленно, почти ласково, и Ли поняла, почему Белла всегда так странно рассказывала о нем. Ли поняла это всем своим существом и мысленно пожелала Шарифи быстрой и безболезненной смерти. Потому что Войт, чем бы ни прикрывался, как бы ни оправдывал себя, был прирожденным садистом.
Он улыбался. У него была хорошая улыбка симпатичного мужчины. Он спокойно разъяснил Шарифи, что во время допроса существует опасность прокусить язык, достал тряпку из кармана, протянул ее Шарифи и показал, как засунуть в рот. Затем подождал, пока она сделает это. Дал ей время на размышление.
Ли наблюдала, как разворачивалась эта отвратительная сцена. Она почувствовала, как замедлился пульс Шарифи, как ее кожа сначала стала липкой, а потом сухой. Шарифи взглядом уперлась в Войта. Ее глаза следили за ним, словно он был любовником, каждое желание которого она стремилась исполнить. Словно вся ее жизнь зависела от его счастья.
Она встречала таких, как Войт, на Гилеаде. Им не было числа. Ли всегда старалась не сталкиваться с ними, когда они делали свою работу. Хотя она и пользовалась полученной ими информацией, внимательно изучая каждое слово.
«Кэтрин?»
Стыд сжимал сердце Ли.
«Позже, Коэн. Тебе не нужно на это смотреть».