— Конкретно сказать не могу, но он связан со звездой. Он всегда связывается со звездой. Когда-то это был Юитен, теперь — Аитен. Но, с Юитеном он тоже связан, и поэтому та звезда не гаснет.
— Но как? Как можно было связать его?
— Описания артефакта ещё до конца не переведены. А если и переведены, то мне об этом не говорили — это выходило за рамки моей компетенции.
Я нашёл нужную панель, дотронулся до неё всеми пятью пальцами, надавил, и она подалась вперёд, активируясь. Одновременно с этим стержень стал тускнеть.
— Вы… Вы выключили его?
— Его невозможно выключить. Энергия в нём циркулирует всегда. Вопрос в том, куда она направляется. Думаю, Юитен всё ещё на связи, а все ваши системы обесточены, в том числе защитная сфера, боевые дроны, и энергетическое оружие ваших солдат. Сейчас им станет немножко тяжелее держать оборону, хотя, там мало кто остался в живых.
Пока я оглядывал внутреннее пространство, он попытался нажать на другую панель, но я остановил его.
— Профессор, вы как никто другой должны представлять себе мощь этого устройства. Остановитесь. В конце концов, от этого всем теперь может стать хуже.
— Я понимаю.
Его альтруизм учёного взял верх. Он предпочёл бы отдать этот артефакт землянам, к коим подсознательно причислял и себя, нежели хоть как-то его повредить. И хотя на его лице вырисовывалась большая скорбь, он знал, что всё это заслуженно и правомерно.
— Идёмте, профессор, экскурсия к недрам планеты закончилась.
После этого подъёмник начал такой же плавный подъём вверх. Всё было кончено. Оставался лишь захват планеты, который в этих условиях был простой формальностью.
— Но вы ведь не собираетесь его уничтожать? — осторожно поинтересовался он, — и нас…
— Я не решаю будущее этой планеты. Моя задача — распорядиться ей в настоящем. Каждый получит то, что заслуживает, соразмерно с его действиями в отношении Империи. Если бы вы были какой-то другой нацией, каким-то другим видом, впервые встреченным нами, это было бы не так страшно, как страшно то, что вы на самом деле люди, и вы восстали против представителей своего же вида. Впрочем, зачем я это вам рассказываю, профессор? Вы и так всё это прекрасно понимаете.
Мы поднялись. В пространстве под куполом всё так же было пусто. Сам купол уже не светился. Он лишь слегка поблёскивал, готовый в любой момент вспыхнуть вновь. Всё стихло — до меня не доносились никакие отзвуки. Возможно, было уже просто некому шуметь: дроны были довольно жестоки. Я уже чувствовал рассвет, хотя и не видел его.
— Вам лучше быть у себя, когда они придут, профессор, — сказал я, и он, печально согласившись, ушёл куда-то.
Я направился к одному из лифтов, который вывел бы меня наверх для подачи лазерного сигнала. Но не успел я активировать его, как сзади послышался до боли знакомый голос.
— Не надо так спешить.
Это была Даллира.
Увидев её, я как будто бы снова обрёл память. Как будто бы то, что я в действительности знаю, и было ложным, а действительными были мои воспоминания недавних дней, частью которых она была. Но её взгляд уже был не таким, каким я хотел бы его помнить, и даже не таким, каким он был, когда я её оставлял, чтобы выполнить цель. Он был иным — злым, суровым, непрощающим. Она как будто бы снова была моим врагом. Отчасти, наверное, ей это удавалось из-за того, что она не видела моё лицо благодаря шлему, а ненависть к маске, которую нетрудно ассоциировать с землянами в целом, у неё по-прежнему присутствовала.
Она нацелила на меня излучатель. Несмотря на то, что его жало всё ещё светилось белым, я знал, что он не сработает. Энергия, которая питала его, перестала поступать. Говорить ей об этом я не хотел — пусть лучше думает, что контролирует и меня, и ситуацию. Я демонстративно поднял руки и повернулся к ней.
— Да, — сказал я.
— Что ты сделал?
— Почти выполнил своё задание, Даллира. Мы в двух шагах от жизни, которую так хотели.
— Ты видел, что там, снаружи? Как ты мог? Я не хотела этого такой ценой.
— Это были неизбежные жертвы. Никто из вас просто так не пустил бы меня туда, и ты это знаешь, Даллира.
Она слегка потупила взгляд.
— Сними маску.
Вместо того, чтобы отдать команду открытия лицевого щитка, я заложил руку за затылок, открыл специальный лючок, и нажал кнопку деактивации шлема, а после уверенно снял его. Её лицо как будто бы смягчилось, когда она увидела меня. Она беспомощно выдохнула, и я увидел, как на её глазах навернулись слёзы.
— Это всё тот же я, Даллира. Нас отделяет от нашей жизни только лазерный луч, поданный на орбиту.
— Ты отдашь планету землянам.
— Для тебя так уж принципиально, кому принадлежит Мемона? Она наша по праву, Даллира. Наша, в том числе твоя и моя. Ты — землянка, Даллира, ты должна это понимать.
— Нет, нет, я не могу. Ты говоришь это специально!
— Нет, Даллира, нет. Я говорю это, потому что знаю, что мы можем жить вместе.
Она беспомощно закрыла глаза и наставила на меня излучатель. Я понял, что она нажмёт. Она знает, что это убьёт меня, а после она будет страдать от того, что поступила именно так. И даже несмотря на то, что она всё понимает, она сделает это. И она сделала это.
Я отчётливо видел движение, которым она сжала ручку излучателя. Оно было не очень уверенным и не мгновенным. Излучатель привычно начал короткое возбуждение и накопление энергии. Но я-то знал, что накапливать ему нечего, и он погас, так и не выстрелив. Она открыла глаза, выронила оружие, заплакала и устремилась ко мне. О пол звякнул и мой шлем. Я обнял её и прижал к себе.
Она стала меня обнимать и плакать. Она что-то говорила о том, чтобы я сдался. Очень просила. Говорила о том, что не сможет жить среди землян, хотя сама была одной из нас. К сожалению, для неё нажатие на рукоятку уже было в прошлом, и она как будто не думала о том, что меня уже могло не быть. Но для меня это было осознанием. В тот момент, когда она сжала ручку, чтобы выстрелить, я понял одно: все наши отношения были прекрасны, пока один из нас не обладал памятью. Пока кто-то один готов был пойти за другим. Я шёл за ней, мы оба верили во что-то, но теперь вернуть это было нельзя. Она не сможет жить в моём мире, так же как и я в её. Она не хочет, и даже не будет пытаться. И, учитывая произошедшее, эти объятия тоже могли быть лишь предлогом, чтобы приблизиться ко мне на расстояние, достаточное для удара ножом в открытую шею.
Это было горько. Горько то, что я перестал верить её словам. Теперь я уже не мог. Хотя, это, наверное, глупо, но своим щелчком она убила. Убила того Дэниела Гаса, который даже не знал, что его зовут Дэниел. Он был просто Гасом, имя которого начиналось на букву Д. Здесь был другой Дэниел Гас — офицер особых войск планетарного десанта Земной Империи.
— Прости меня, Даллира, за ту мечту, которую я тебе дал. Извини, что она не соответствовала тому, чего хочешь ты. Прости.
— Я не могу, пожалуйста, давай вернёмся.
Но вернуться мы могли лишь в момент нашей первой встречи, когда я наставил на неё оружие. Она не почувствовала, как последние десять секунд доставал нож и подносил сзади к её рёбрам. Она почувствовала его только сейчас, когда он вошёл в её сердце. Кровь, хлынувшая на мою перчатку из особого материала, как будто грела мне руку, но всё же я понимал, что это лишь иллюзия, в которую мне хочется верить — костюм способен выдерживать высокие температуры, не позволяя носителю даже почувствовать их.
Я взглянул в её глаза: в них была боль, разочарование, тревога, но после они сменились покоем. Она не сопротивлялась. Возможно, она даже знала всё заранее. Возможно, она поэтому и хотела прийти сюда, чтобы погибнуть по дороге, от дрона или от гента, неважно. Но в конце всё же решила, что хочет увидеть меня, и может быть, она даже знала, что излучатель уже не работает, как перестали работать дроны. Как жаль, что она не захотела жить со мной. Я ведь и вправду мог всё устроить.
Окровавленный нож звякнул об пол, упав рядом со шлемом. Ноги её уже подкашивались, я придержал её рукой, помогая удержаться. Я активировал лифт, и он начал плавно подниматься, а надо мной уже открывались створки, в которых был виден свет Аитена. Подумать только, ложась вчера с ней под одно одеяло, я, наверное, ожидал, что это утро мы встретим вместе, как и раньше, но один сигнал изменил всё. Звуковой сигнал от контейнера, который пролежал здесь почти два года. Возможно, судьба? Возможно, судьба даже в том, что я смог выжить, находясь в незащищённой капсуле и смог добраться до сюда. А может быть, я изначально был на это запрограммирован?