Девушка и внешне выделялась среди нас. Большие бордово-коричневые глаза будто только успокоились от плача. Сама псило выглядела болезненно-бледной, худой и высокой, ростом почти с меня. Одеяние после инициации преобразилось под стать представителю грибного царства: темно-фиолетовые платье и шляпа со светлыми, как у мухомора пятнами, с надетым под низ белоснежным лёгким кружевом.На макушке и по центру платья привлекали внимание большие коричневые пуговицы под цвет большой радужки глаз.Сетка едва прикрывала стройные, аппетитные ножки красавицы, а её твердые соски на хорошенькой груди игриво выпирали из-под тонкой ткани платья. Головного убор прикрывал короткие белые волосы, в тени явно фосфоресцирующие.
– Дивия, никак не возьму в толк, чем ты владеешь? – спросил я скромно молчащую псило.
– Если лорду угодно знать, Дивии подвластно два вида поганок: едкие и хрустальные. Первый вид испускает вокруг себя разъедающую взвесь, вторые разлетаются острыми стеклянными осколками.
– Если ты можешь достать до лагеря нежити, почему стоишь??! – решил я наехать на прелестную бледную деву.
– Дивия просит прощения, – ответила псило, глядя в пол и потянулась за небольшим серповидным ножом на поясе.
Забубнив нечто невнятное, она приняла боевой облик: край сетчатого подъюбника ощетинился клыками. Лишь бы ей ноги не отгрыз…
Пуговицы на платье и шляпке раскрылись, превращаясь в три новых глаза. Дивия, бледнея ещё сильнее, продолжала речитатив, впадая в транс и прикрыв два настоящих глаза. Серповидный кинжал в её руках отхватил кусок подола фиолетового платья. Когда псило отрезала добротный лоскут ткани в треть юбки, красиво обнажились бёдра, прикрытые лишь крупной кружевной сеткой. Не в пример дриаде, Дивия нижнего белья не признавала.
Лоскут, брошенный с силой на пол, рассыпался в пыль, которая просочилась сквозь древесину балкона. При этом два пуговичных глаза на груди наблюдали за лоскутом, а третий, на вершине шляпы, смотрел куда-то вдаль по направлению лагеря нежити.
Жаль, но визуально пронаблюдать атаку псило я не мог. На карте слишком мелкий масштаб, а ворон восстановится, судя по табло, не меньше чем через десять минут. Но изменения в цифрах на столе ясно говорили об успешных результатах атаки Дивии. На моих глазах количество центурионов уменьшилось на одного.
Скоро на помощь от стрел егеря подоспели духи, полностью гася вероятность попадания хотя бы одной стрелы на территорию погани.
Нехебкау помогал доносить пламенные перья феникса к стану Детей Смерти, успевая между действиями Лии запускать по два-три гейзера в подарок недругам.
Сирена вовсю пела и пританцовывала над нами в неглиже, Селеста прохаживалась по балкону с пузырьками зелий, поднося всем нуждающимся в ещё более ускоренном восстановлении маны. Двухсотый приобнимал, поглаживая по голове, растерявшую задор и удаль Вальору, пребывающую в полном раздрае от произошедшего. Леший свободной рукой продолжал менять картинку порталов, выискивая для ботрников подлых ифритов. По-прежнему бездействовали Лорэй, две септы, все василиски и Гай Рон, до сих пор успокаивающий фей.
Ифриты не торопились вылетать на стрелы егеря, поэтому для бортников было не так много работы.
– Киеренн, Сааба, – обратился я к ним. – Когда нет целей, запускайте мурашей в лагерь погани по мере возможности.
– Только мурашей? – хитро переспросила Сааба.
– Да кого угодно, – ответил я. – Лишь бы у Детей Смерти ряды таяли и не было возможности обратить атаку против нас!
Я решил присоединиться к тем, кто хоть что-то может сделать. Посчитав, что в ближайшие десять минут мне «Земляной Шатун» ни в чём не должен понадобиться, отправил его в набег. Сильно не мудрствуя, выбрал направление хода косматого агрессора прямо по центру.
Огромный зверь, выбравшийся из-под земли, с яростью вбежал в густое зелёное облако. Хребет косолапого торчал над смрадом, отображаясь на столе-карте.
Вертикальный обзор с больших высот на лагерь не позволял понять, что изменилось в Шатуне из-за присутствия на моей спине нимфы.Мне с последнего призыва он помнился точно таким же.
Злой мишка не прошел и десяти метров. Огромный ком из мертвяков, врезавшись ему в лоб, опрокинул зверя, заставляя того подняться на задние лапы. После чего облепившие косматое лицо латники взорвались, превращая шкуру косолапого в месиво. Размер головы медведя был настолько огромен, что исчезновение его морды было хорошо видно.
Шатающийся ослеплённый медведь принялся беспорядочно кружиться на месте, без разбора загребая лапами. От беспорядочного метания огромной туши туман от неё отступил. Из недр стана неторопливо выбежало круглое тело и понеслась навстречу шатуну. При подходе здоровяк получил от косматого случайный удар лапой и сдетонировал, разрывая медведю конечность по самый локоть.