Решив, что к мишке пришёл песец, я только вполглаза посматривал на косолапого. Пора уделить внимание обстановке в целом.
Ифритов оставалось всего двенадцать,заклинателей – девять. А в остальном у нежити дела шли прекрасно.Латников восстановили до двенадцати тысяч, мертвых всадников девятьсот. В рядах погани появились араны в количестве двух штук и бугаев прибавилось, стало семнадцать против девяти юнитов в самом начале.Всё-таки самое важное то, что число заклинателей неумолимо падало, и я, довольный, поштучно перебрасывал их из своего Хранилища в инвентарь дриады.
Так же грибная сумка сама собой пополнялась, собирая все, что плохо лежит. Гора всякого бесполезного хлама: элементы доспехов латников, ржавые мечи и щиты, и так далее и тому подобное. Так же появилось одно Семя Жизни и сто тридцать семь Семян Мёртвых. С этим грузом поспешил расстаться, пусть Эна сама разбирается кому их отдать. Из интересного – Пояс Крепыша с шестью тысячами здоровья бонусом и увеличением регенерации да пара колец, одно давало двадцать пять к Интеллекту, другое увеличивало показатель Удачи на десять единиц.
Не спрашивая остальных, цацки натянул на себя, а пояс отдал септам, пусть сами решат, кому из них достанется, рассудив, что при объёме их здоровья ускоренная регенерация сделает одну из них практически бессмертной. По итогу вышло так, что мы своими отвлекающими действиями если и наносили вред стану Детей Смерти, то он компенсировался способностями расы возрождать павших бойцов.
Такое положение вещей меня вполне устраивало. Так явно как ифриты Древу сейчас ничего не угрожает, пусть нежить и продвигается, но к речному рубежу подберётся она уже не так скоро.
Наконец Меднокрыл откатился и я, предвкушая шикарное наблюдение за врагом вблизи, выпустил птицу, направляя поближе к месту действия.
Время тянется, заклинатели в моей сумке пополняются. Можете не спешить, гости дорогие, а вообще, вас сюда никто не звал. Но раз уж пришли, придётся Древу стать своими.
Когда Киеренн придушил последнего ифрита, довольный собой, он глянул на шаманку, смотря на неё явно свысока:
– Давай сисястая, я уж точно заслужил бокал для пополнения сил! – отвернувшись от Селесты, бортник, как мог, показывал, насколько он важная фигура. Величаво смотря вдаль, Киеренн водил одной рукой, насылая на лагерь Детей Смерти хитиновых гадов.
Селеста на меня хитро глянула, и я, подмигнув, кивнул головой.
И так как мысли у дураков, как правило, сходятся, она сделала то, о чём я подумал. Чаша Киеренна наполнилась зельем «Полуночной Страсти».
Бортник одним махом осушил бокал, после чего с выпученными глазами и спёртым дыханием уставился на меня. Секунда немой сцены закончилась фразой:
– Нет, не ты, – прохрипел Киеренн и перевёл взгляд на бортницу: – Иди ко мне, моя маточка!
Глава 15
К счастью, не все в нашей компании были такими беспечными как я и Cелеста. Бортница Сааба быстро увернулась от объятий Киеренна.
– Ну-ка, милый, не сейчас, – произнесла она, продолжая магичить, атакуя неприятеля. – Не до шалостей нам. Вон, кто заварил, пусть и отхлёбывает, – подтолкнула Сааба бортника в спину по направлению Селесты.
– Ну что, сисястая, попалась! – радостно ухватил обеими клешнями шаманку Киеренн за грудь.
Вариантов у Селесты не было. Я не понимал: с чего такой растерянный взгляд? Видимо, она и подумать не могла, что сама станет жертвой подкола. В секунду приобретя решительность и определённость действий, шаманка сама сделала большой глоток «Полуночной Страсти» и агрессивно стянула с бортника штаны. Дальше смотреть было немного стыдно, а не наблюдать краем взгляда невозможно.
Тут Гай Рон, позавидовав, высказал вопрос:
– Штрих… А я тебе сейчас нужен?
– А битва тебя совсем не интересует? – нахмурился я. – Процесс, результат, тактика, стратегия??!
– Интересует… – вздохнул пристыженный грифон. Впрочем, сделал он это продолжая наглаживать Антею между бедёр.
Мишка издох, не нанеся значительного урона врагу. Один бугай и максимум пара сотен латников. Такие потери, в принципе, незаметны в канве того, как нежить поднимает павших. Но чуть здесь, чуть там – и Дети Смерти идут не так бодро. За всё время битвы погань проложила дорогу метров в двести пятьдесят-триста – приблизительно одну седьмую пути до реки. Время тянулось, а на деле с первого подрыва прошло меньше часа.