— А ведь Максим нам не всё поведал!
— Считаете? — удивился Михаил, посмотрев на меня заталкивая в дробовик патрон, как оказалось, боеприпасы у него, ещё имелись, а вот времени на перезарядку уже нет, потому и дошло до рукопашной.
— Семён Маркович, пояснения будут или просто домыслы?
— Смотри, — произнёс старик, указав на мои худые, некстати вылезшие из рукавов куртки запястья, — Максим наш, вчера, ну... может, позавчера ещё, браслетики носил, наручниками называются, и судя по его физиономии, вряд ли он любитель, некоторых, — дядя Сёма хмыкнул — пикантных развлечений.
— Точно! — согласился Михаил, взглянув на характерные следы, опоясывавшие руки.
— И как раз тогда, когда он, если верить его рассказу, в открытое окно влез, я слышал, как со стороны ОВД, КПВТ работал, его родимого ни с чем не спутаешь.
— Точняк! Я тоже крупняк слышал. — нехорошо прищурившись и задумчиво глядя на меня произнёс бывший ВВшник.
— Так что Максим, может, расскажешь, как взаправду дело было? Хотя постой, — и обратившись уже к толстяку, — Михаил, не сочтите за труд, вы помоложе меня, прогуляйтесь до квартиры Протасовых, посмотрите, что да как, а то может нам и разговаривать с голубчиком не о чем, а я пока мест, покараулю. — сказал старик, усаживаясь на относительно чистую ступеньку и, обращаясь уже ко мне, добавил, — Положи-ка, мил человек, свои орудия на пол и отойди вон туда. — стволом он указал мне место, с которого я при всём желании не смогу ни удрать, ни напасть.
Пришлось подчиниться, даже материться не стал. Два разгорячённых боем человека с огнестрельным оружием, настроенные заодно, пристрелят, не особо раздумывая. Тут, на лестнице, трупов и так навалено, одним больше, одним меньше ничего не изменит. К тому же здесь под ногами лежали тела людей, которых оба знали при жизни. Я же... был чужаком.
— А что искать-то? — брезгливо переступая через кого-то из своих бывших соседей, спросил толстяк.
— Тела, следы грабежа или мародёрства, — ответил старик, сверля меня взглядом выцветших глаз, — смотрите по ситуации, что вы как маленький Михаил.
Толстяк ушёл, а я, в тяжких раздумьях привалившись спиной к стене, сполз по ней, сначала на корточки, а потом и вовсе плюхнулся на жопу, и, уже привычно обхватил руками колени, уткнувшись в них лбом, благо пол подо мной не был заляпан кровью. Мысли были самые чёрные, вот что за хрень, снова попал как кур в ощип, вроде бы и не в клетке, а ведь захотят пристрелить и дёрнуться не успею. Вроде и не за что, но иногда люди не хотят разбираться, что да как, проще по законам «военного времени» в расход и вся недолга. А ещё было чёткое понимание, дядю Сёму ни разжалобить, ни заболтать не выйдет, если меня решат убить, сделает это именно старик, а не Михаил. То-то он меня глазами сверлит, задумчиво так, зло, внимательно. Так и сидели, пока снизу не послышалось пыхтение поднимающегося толстяка.
— Ну что там, Мишенька? — нетерпеливо спросил дядя Сёма
— Да вроде нормально всё! — ответил тот, — Протасовы, похоже, что и ушли. По крайней мере, в квартире крови нет. Да и... аккуратно так всё попользовано. Без ожидаемого от «разбойников-грабителей» шмона, видно, что и впрямь схоронился он там, только припасы пожрал. Да из вещей кой-чего прихватил, вот хотя бы инструменты — кивнул он на валяющиеся на полу импровизированное оружие.
— Что ж, — старик отвёл дуло пистолета в сторону, — я, кстати, за этого голубчика интересную историю вспомнил, лет так несколько тому назад, могу и ошибаться, конечно, годы уже не те, тогда даже телевидение приезжало, мальчика он ножом пырнул, да и вообще дел наворотил.
— Да ладно? — удивился Михаил, — Вот мир тесен. Хотя... Городок у нас не сказать, что большой. Все, всё и обо всех знают. А так да, была история, я как раз в армейке был, мне мать про это писала.
— Ладно, рассказывайте молодой человек, всё и подробно. Про давнюю историю, тоже не забудьте! — в голосе старика, снова волшебным образом появился характерный акцент, — Мы любим подробности, да Миша?
— Несомненно! — ответил толстяк.
Делать было нечего, пришлось повествовать, в цвете, так сказать. Походу "пьесы" в паре мест толстяк откровенно ржал, а старик задумчиво глядел на меня и качал головой.
— Вы имеете мысли, по этому поводу Михаил? — спросил Семён Маркович, когда я закончил.
— Да вроде нормально всё, — ответил толстяк, — не к чему прицепиться.
— А вот я думаю, слишком всё складно получается, слишком. — снова утратив акцент сказал старик и добавил с иронией, — И тут невиновен, и там подставили, и бабы дуры и менты козлы ревнивые. А Максимка у нас кругом невиновен, в белом костюме, с золотыми пуговицами, как колобок из сказки от всех ушёл. В моём возрасте, опираясь на опыт, могу заявить, что верится в такое с трудом, вы, — он указал в меня стволом пистолета, — либо чересчур скользкий лгун, либо чертовски везучий молодой человек, да и врагов у вас к преизрядно, может сгоряча и нам прилететь.