— Бе-еги! — Кричу, но не слышу свой крик, словно вата во рту. Девушки срываются с места. Сам же мешкаю, нога не слушается, безвольно волочась по земле. Падаю. Замедленно, словно во сне, наблюдаю, как успев проскочить, укрывается за углом Аня. Где Наташа не знаю, одно хорошо - на простреливаемой улице её нет. Пулемёт молотит не переставая. Пять, три, четыре, снова пять. Стрелок, что-то крича, долбит короткими очередями, отсекая от спасительной стены. Заставляя жаться ниже.
— Мелкая? — зову девушку, но в ответ, слышу Наташкин голос: — Прости Макс! Нам тебя не вытащить! Прощай!
В этот миг из-за угла на мгновение показалась и скрылась тёмно-каштановая головка, с испуганными блюдцами глаз. В ту же секунду по стене замолотили тяжёлые пули.
— Держись Максим! — кричит Аня, больше не высовываясь, — Мы что-нибудь придумаем!
Её голос придаёт сил, я вскакиваю, решаясь на рывок но...
Пулемётчик вспоминает обо мне. Вновь падаю. Вжимаюсь в рыхлую землю так, что не вдохнуть: «Всё кончено! Пристрелялся. Не уйти!» — горькая мысль и ком в горле.
— Су-ука-а! — в бессильной злобе кричу я. Стрелок хохочет и, вцепившись в рукоятки, давит гашетку. Воздух кончился. Открываю рот, подобно выброшенной на берег рыбе, но вместо кислорода пустота. И голову не поднять. Чиркает по кепке, срывая, унося прочь. Прикрывающими затылок ладонями чувствую обжигающую вибрацию проносящихся пуль. Краем глаз замечаю, как из-за угла, за которым спрятались девушки, к моей распростёртой фигуре медленно ковыляют мертвецы. Несколько босых, покрытых струпьями грязных ног с заскорузлыми ногтями. Я вижу как они спотыкаясь и шаркая приближаются. Липкий ужас сменяется, безысходностью страшной догадки: — Как же так, туда же… там же… девчонки? — вою навзрыд, переворачиваясь на спину.
Последний раз взглянуть в небо, сделать вдох: — «Значит, помирать пора» — отстранённо сознание фиксирует очевидное. Смиряюсь, шепчу пустоте: — Мама... Я скоро буду! Мелкая... прости!
Воздух ворвался в лёгкие. Мучительно захотелось жить. Безумная обида, ужас, жалость и облегчение: — Всего лишь сон…
Вдох-выдох. ВДОХ. Под несмолкающий стук в дверь. ВЫДОХ. Сел в кровати. Несколько секунд растерянно оглядывался, глотая воздух. Образ, заплаканной, но улыбающейся Ани, пылал в голове. Пытаясь отдышаться рухнул на мокрую от пота подушку и, охваченный внезапным приступом дикого, разнузданного веселья захохотал.
Стук в дверь смолк, но спустя несколько мгновений возобновился с удвоенной силой: — Макс! Харе ржать! — Медвежий рык рыжего охотника, едва ли не заглушал устроенную им же пулемётную атаку двери. — Отворяй уже! На дело пора!
— «Охренеть! Ему как будто вообще, похер на всё. Мертвецы под окнами, жрут трупы, бандиты по городу бегают... рыжему начхать!» — раздражённо думаю я и кричу, — Угомонись! Сейчас... открываю!
По-быстрому протираю «зенки» и медленно плетусь к двери. В коридоре зеркало. Взгляд мельком: — «Сука... Глаза красные, морда опухла. Западло пацану, в таком виде палиться! Ну и похрен!» — нарочито позёвывая, пытаюсь изобразить, что просто «помят» спросонья. Щеколда в сторону.
Игнатий врывается в квартиру, как комендант общаги, к решившим «прибухнуть» студентам. Удивлённо таращится на меня, будто впервые увидел. Хмыкает: — Ревел что ль?
— Нехер ржать! Заманали такие побудки! По чужим углам. То мертвяки у клетки, то выстрелы, то матюгальник орёт, теперь вот кошмары... Блядь!
— Ладно, малой, я и не думал! — перебивает мужик, продолжая «лыбиться», — Бивни чистить и на зарядку. Бегом! Что за взгляд?! Офигел от счастья?
Я уже почти успокоился, поэтому отвечаю с ленцой. Зевая и почёсывая плоский живот под футболкой: — Да не-е... если только, самую малость. — Затем ухмыляюсь многозначительно, хрустя костяшками набитых кулаков, — А ты... никак решил к спорту приобщиться? Так не стесняйся. Знак только дай ...покажу, пару приёмов! Скажешь тоже. На зарядку!
Игнатий смеётся: — Ну, раз ты в норму пришёл, тогда ладно. Отбой зарядке. Погнали на крышу, я уже костерок развёл. Чайку хлебанём, да и пожрать надо.
— С травками? — воодушевился я, вчерашнее чаепитие понравилось как необычностью вкуса, так и даруемым бодрячком, — Что за отвар кстати?