– Милая моя, – Антон запнулся, только теперь поняв, что даже не удосужился познакомиться с сопровождающей нас служащей. Я усмехнулась – вполне в духе моего муженька. Личное общение с людьми не своего круга – ниже его достоинства. И хотя мне тоже не пришло в голову поинтересоваться именем администратора, себе я оправдание отыскала довольно быстро – учитывая обстоятельства, вполне имею право быть нелюбезной. – Простите, как вас зовут? – ослепительная улыбка Антона осветила комнату не хуже той дюжины свечей, что горели в соседнем помещении.
Женщина смущенно зарделась:
– Алевтина… Алевтина Олеговна Горина, – наконец представилась она. В высшей степени непрофессионально – сделать это ей следовало минимум полчаса назад, сразу после нашего прибытия в дом отдыха.
– Милая Алевтина Олеговна, – продолжил Антон, – не обращайте внимания на мою… кхм… супругу. В конце концов, – наклонившись к женщине, продолжил он доверительным шепотом, – долгий день, утомительная дорога, скверный характер дочери олигарха… Ой, – сморщившись от боли, парень потер ушибленное предплечье. – Вот видите! – торжествующе произнес он, – она еще и дерется! Так что вы уж с ней осторожнее – не женщина, огонь! В гневе страшна, аки черт!
– Ты закончил свое представление?! – процедила я сквозь зубы, меча глазами молнии. – Может, хватит уже, в конце концов? Алевтина Олеговна, – я повернулась к женщине, – распорядитесь, чтобы нам принесли дополнительный комплект постельных принадлежностей, пожалуйста.
– Да, да, конечно, – администратор засуетилась и принялась пятиться к выходу. Носильщик, все это время безучастно наблюдавший за разыгрываемым на его глазах спектаклем, нехотя двинулся в том же направлении.
Антон, правильно истолковавший его выражение лица, догнал парня и сунул в его руку купюру достоинством в пять тысяч рублей. Судя по загоревшимся глазам отельного служащего, столь щедрое вознаграждение он получал нечасто. Я усмехнулась – конечно же, легко тратить не свои деньги. Перед глазами возник образ Вовки – доброго, смешливого паренька, над которым так жестоко пошутила природа. Чтобы собрать деньги на его лечение, мы с девчонками ужом вертелись – копеечку к копеечке складывали. И все равно не сумели набрать нужной суммы. Тогда и обратились к моему отцу. Этот брак – цена Вовкиного выздоровления. Тем больнее теперь наблюдать, как мой супруг, с детства не знавший, что такое нужда и лишение, с легкостью сорит не им заработанными деньгами.
– Как хочешь, но я сплю на кровати, – заявил Антон сразу, как только за работниками дома отдыха закрылась дверь.
– Почему ты? – я посчитала нужным возмутиться. – Разве мужчина не должен уступать даме лучшее место?
– В веке девятнадцатом, возможно, – улыбаясь во весь рот, парировал Антон, – а в двадцать первом, подруга, все иначе. Вы же сами боролись за свои права. Эмансипация и все такое. Так что никаких поблажек. Равноправие так равноправие, душа моя!
– Ну, хорошо, – сдаваться так просто я не собиралась. – Пусть так. Но слово «равноправие» имеет два корня «равн» и «прав». Что означает равные права. А какое же тут равенство, если ты занимаешь лучшее спальное место по праву сильного?
– Я занимаю лучшее спальное место по праву первого, – рассмеялся мой муж, – но за ликбез спасибо. Я и забыл, что ты у нас знаток русской словесности, – Антон весело мне подмигнул.
Вспыхнув до корней волос, я резко повернулась на каблуках и, подхватив рюкзак с ноутбуком, ретировалась в ванную комнату.
Здесь я включила воду и, убедившись, что она шумит достаточно громко, вышла на связь с подругами. Те откликнулись на видеозвонок сразу, что неудивительно, учитывая нашу договоренность.
– Ну как? – взяла быка за рога Наталья. – Приставал?
– Нет, – отрицательно помотала я головой. – Пусть бы только попробовал!
– Ой, ну я так не играю, – притворно надув губы, вклинилась в разговор Машка. – Мы-то жаждали романтических подробностей, а ты натянула на себя синий чулок.
– Шутишь, что ли? – я едва ли не задохнулась от возмущения. – Ты забыла, о ком мы говорим?
– Не-а, – лениво потянулась у экрана «Красотка». – Все я помню. И как ты играла с ним в пушкинскую Татьяну, и как он тебя жестоко отверг. Только было это при царе Горохе, в другой жизни! До того, как ты из гусеницы в бабочку превратилась.