Джери-Ли смотрела на Лисию широко раскрытыми глазами, вслепую нащупывая сигарету.
Лисия выхватила у нее сигарету и ткнула в пепельницу.
— Кончится тем, что ты-сгоришь в постели, — сказала она и сняла платье.
Ее кожа, медового цвета, лоснилась как шелк в свете ночника. С невероятной нежностью она привлекла к своей груди голову Джери-Ли. Голос ее, когда она заговорила, был от желания сиплым, осевшим:
— Деточка, мама знает, что тебе не хватает, что ты хочешь... Мама знает, что тебе нужно... Позволь мамочке позаботиться о тебе.
Джери-Ли закрыла глаза и вдохнула запах кожи Лисий, теплой, пахнущей мускусом и потом. Ей захотелось утонуть в объятиях Лисий, таких надежных, спокойных, безопасных... Но вдруг она почувствовала, что все в ней противится этому.
То, что предлагала ей Лисия, ничем не отличалось от того, что предлагали ей и мужчины. Любовь всегда была формой оплаты, ее валютой, которую требовали все. И тот факт, что Лисия была женщиной, ничего не меняла, не превращал эту валюту во что-то другое.
Свобода, независимость — это, в первую очередь, право оставаться самой собой.
Свободу и независимость нельзя ни купить, ни приобрести, заплатив за нее чем-то другим. Ее можно обрести, только будучи честным с самим собой, независимо. от того, нравится тебе или нет то, что ты видишь в себе.
Она тихонько отодвинулась от Лисий.
— Ты права. Я не была честной ни с тобой, ни с собой. Прости.
Лисия молча ждала, пока Джери-Ли выскажется до конца.
— Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделала, — сказала Джери-Ли. — Я хочу быть твоим другом. И я хочу любить тебя и отдаваться твоей любви, потому что я наслаждаюсь с тобой. Но я не влюблена в тебя. Я не могу сказать, что люблю тебя больше, чем кого бы то ни было. Может быть, я неспособна любить так, как любят другие люди. Все это я знаю. Я не хочу владеть никем, но и не хочу, чтобы кто-нибудь владел мною. Я хочу оставаться свободной.
— Даже если это означает оставаться одинокой? — спросила Лисия, и голос ее звучал глухо от боли, которую она испытывала сейчас.
Джери-Ли посмотрела на нее внимательно и очень медленно кивнула.
Глаза Лисий наполнились слезами. На этот раз Джери-Ли привлекла к себе ее темную голову и стала баюкать ее у себя на груди.
Глава 17
Ассоциация «Марк Гросс» состояла из одной секретарши и одного автоматического телефонного секретаря.
Сам Гросс был молодым человеком, который некоторое время работал в нескольких крупных агентствах, прежде чем открыл собственное дело, ассоциацию. Он ездил на машине марки «линкольн», очередные выплаты за которую делались на два месяца позже срока, и беспрерывно упоминал в разговоре имена крупных деятелей в мире искусства и некие крупные дела, которые он вот-вот начнет вести. Несмотря на все это, он был симпатичным молодым человеком, который делал все, что было в его силах, для тех немногих клиентов, что были занесены течением жизни в его контору. Самые многообещаюшие таланты обычно оказывались перехваченными более известными и уже зарекомендовавшими себя агентствами — вот в чем заключалась вся проблема. На его долю оставались лишь практически безнадежные.
Джери-Ли вошла в его контору. Он вскочил, искренне улыбаясь в ответ на ее приветствие. Она была одной из немногих его клиентов, приносящих ему доход.
— Никаких телефонных звонков, пока я разговариваю с мисс Рэндолф, — сказал он секретарше и со значительным видом сообщил Джери-Ли — У нас масса дел.
Джери-Ли все было понятно, и она молча кивнула.
— Энсбах сообщил мне, что фильм с вашим участием получился просто сенсационным. Я добился от него обещания прислать мне несколько клипов, чтобы мы могли показывать их фирмам до того, как фильм выйдет на экраны.
Моя идея заключается в том, чтобы застолбить для вас несколько ролей и тем самым обеспечить вас непрерывной работой в качестве исполнителя. — Он умолк и посмотрел на нее внимательно. — Значит, в картине вы были блондинкой, потому что носили парик?
Она кивнула и подумала про себя: «Чисто мужской вопрос».
— Я видел фото. Вы должны все время носить этот парик, понимаете?
Постоянно. Надо создавать имидж.
— Для роли парик хорош. Но не для меня, — сказала Джери-Ли.
— Неважно. Это именно то, чего хотят продюсеры. Придает несколько сексуальный вид.
— Вы хотите сказать — низкопробный.
— Дело вкуса. Я лично называю это «Дэ. Бэ. эР.», — то есть иметь вид «Дэ.Бэ.эР.».
— А что это значит?
— Это означает: «Даю Без Разговоров». Такой вид, словно вы готовы выскочить с экрана в объятия зрителя.
— Я немного старовата для того, чтобы играть блондинистых сексуальных шлюшек.
— Не совсем верно. Возраст в самый раз. В наши дни мужчины ищут не молчаливых блондинок, всегда готовых к услугам. Они хотят встретить опытную женщину, которая знает, что нужно мужчине, и способна осуществить его мечту. Я сейчас договариваюсь о нескольких интервью для вас, и я прошу вас надеть этот парик, когда вы пойдете на встречу с журналистами.
— Ладно.
— Когда вы возвращаетесь в клуб?
— Сегодня вечером.
— Хорошо. И этим следует воспользоваться. Вы не возражаете, если я приведу нескольких продюсеров?
Она посмотрела на молодого человека с некоторым сомнением.
— Вам не кажется, что это может и напугать кого-то? Я что-то не вижу, чтобы студии сходили с ума от желания сотрудничать с клубной ассоциацией.
— Наплюйте на студии. Дела делаются не там. В наше время моду определяют независимые продюсеры. А студии только пытаются идти с ними вровень, не отставать.
— И потом, мне не кажется, что кинокарьеру можно сделать, снимаясь в фильмах для зрителей, не слезающих с мотоциклов.
— А что такого? Что вам в них не нравится? Что, по-вашему, в них не так? Джек Николсон сделал именно на них свою карьеру — он снялся в четырех «мотофильмах», прежде чем получить приглашение в обычный фильм «Беззаботный ездок». И посмотрите на него — каков сегодня его рейтинг? Он один из первачей.
Он промолчала.
— Я понимаю, деньги не такие уж большие, зато в этой области много работы.
— Не уверена.
— Энсбах хочет снять с вами еще один фильм, — сказал он. — И на этот раз не о мотоциклистах.
— О чем же тогда?
— История женщины в тюрьме. В сценарии пара хороших ролей. Вы могли бы получить главную, если захотите.
— Вы читали сценарий?
— Вы же знаете, как они работают. Собственно сценарий будет готов только к самому началу съемок. Но у меня есть что-то вроде развернутого синопсиса. Вы пока прочитаете, я сделаю пару звонков.
Он протянул ей несколько листков бумаги.
— Вы хотите, чтобы я прочитала прямо сейчас?
— Это единственный экземпляр, и он мне нужен. Он попросил меня найти еще пару девушек. Вы прочитаете быстро — тут всего двенадцать страниц.
Она закончила читать до того, как он завершил второй телефонный разговор.
— Что вы об этом думаете? — спросил он.
— Не думаю, что эта роль для меня.
— Но роль большая.
— Откровенный показ секса и насилия. Даже более, чем откровенный.
— Но это именно то, что хочет видеть зритель, что он кушает.
— Я не кушаю. Тут нет даже попытки дать видимость сюжета, нет драматургии. Одна сцена за другой и все одинаково: девушки любят девушек, девушки бьют девушек.
— Но ведь женские тюрьмы все такие. Кроме того, не забывайте, что это пока только план. Сценарий — совсем другое дело. Он будет лучше.
— Я не вижу, как моей карьере может помочь фильм, подобный этому. Я закончу свою карьеру тем, что в глазах публики сольюсь с ролью лесбиянки.
Ни на что иное меня не будут приглашать.
— Вы актриса. Вам не составит труда сыграть. Ее насторожил легкий намек, прозвучавший в его голосе, даже не намек, а интонация, недоговоренность.