Все: и знакомые, и незнакомцы – пришли его проводить.
Ну а те, с кем его долгие годы связывала тесная дружба, огорчённые близкой разлукой, день напролёт провели в хлопотах, брались то за одно, то за другое, так что ночь наступила среди шума и суеты.
В 22-й день воздвигаем обеты, молясь о благополучной дороге, хотя бы до Идзуми.
Фудзивара-но Токидзанэ, несмотря на то что путешествовать нам предстоит кораблём, «направил на путь коней наших». Все: высшие, средние, низшие – от господ и до слуг – напились допьяна, и странно: их шутки и развлечения попахивали дурно, а ведь это было на берегу солёного моря.
23-й день. Здесь живёт человек по имени Яги-но Ясунори. Он вовсе не принадлежит к тем, кому в ведомстве правителя постоянно давали поручения по службе. Между тем он-то наидостойнейшим образом «наставил на путь коней наших»: чинно и величаво преподнёс нам прощальные дары. Может быть, причина здесь кроется именно в должности правителя? Ведь каково обыкновение сердец у местных людей? Теперь, мол, какая от него будет польза?! – и не кажут более глаз. А человек чуткого сердца пришёл, не постеснялся поступить по-своему. Похвала моя отнюдь не из-за подарка.
24-й день. Учёный Наставник – настоятель государственного местного храма – соблаговолил пожаловать, дабы «наставить на путь коней наших». Тут все, кто только ни был на церемонии, от высших и до низших, даже дети, упились до того, что себя не помнили. Мужи, кои прежде своею дланью знака «один» начертать не умели, ныне, умудрённые вином, выписывали ногами «десятки».
25-й день. Из резиденции нового правителя – письмо с приглашением пожаловать в гости. Причём доставил его посыльный! Ну что ж! Раз пригласили – приходится прежнему правителю добираться до места. День-деньской и ночь напролёт предавались, как кажется, музицированию, покуда не наступил рассвет.
26-й день. Мы всё ещё в палатах правителя. Угощают нас шумно, с большой щедростью. Последний слуга и тот наделён подарком! Декламировали кара-ута – китайские стихотворения. Также хозяин и гость, остальные присутствующие слагали японские песни – ямато-ута, обмениваясь ими друг с другом. Строфы китайских стихов мне записать не под силу, что же до японских песен, то вот одна из них, её сочинил хозяин – новый правитель:
Так он сказал, поэтому прежний правитель, который возвращался обратно в столицу, сложил в ответ:
Прозвучали стихи других людей, однако особо искусных среди них не оказалось.
Беседуя о том и о сём, прежний правитель и нынешний – вместе спустились в сад, нынешний правитель и прежний, поддерживая друг друга под руки, хмельными голосами пожелали друг другу благополучия, после чего один вышел за ворота, другой удалился в свои покои.
27-й день. Выплываем на вёслах из Оцу, держа путь в сторону Урадо. Меж тем у одного из нас маленькая дочь, которая родилась на свет ещё в столице, внезапно умерла здесь, в этом краю, отчего он хоть и взирал на все эти недавние предотъездные хлопоты, но не отзывался на них ни единым словом. Он возвращался, наконец, в столицу, но печалился и тосковал только лишь об одном – о том, что у него больше нет дочери. Спутники его были не в силах вынести это. Некий человек написал, а затем и произнёс следующее стихотворение:
И ещё, в некий час:
В то время, когда он читал эти стихи, около места, именуемого Како-но саки – мыс Како, – догоняет нас брат нового правителя, а кроме него – и ещё некоторые, с собой у них вино, всё прочее. Они сходят на берег, раскладывают угощение, все рассаживаются, они произносят прощальные речи. Из всех, кто был тогда в резиденции нового правителя, они одни поспешили сюда вслед за нами. Воистину, люди чуткого сердца! Кто-то из нас невольно вымолвил это, но вполголоса, чтобы не пошло дальше… А люди сии, после того как высказали они таким образом свои сожаления о разлуке с нами, поднялись и, в один голос и мерно притоптывая, затянули песню. Не так ли рыбаки тянут на берег моря тяжёлые сети? Вот их песня: