Лишь поначалу кажутся они пестрыми бусами, произвольно нанизанными на нить воспоминаний. Стержневыми, организующими весь художественный материал «Эскизов» оказываются две уже известные нам проблемы — живой взаимосвязи поколений и исторической памяти. К ним присоединяется и третья — интернациональная, основанная на глубоких раздумьях о судьбе разбросанного по всему миру армянского народа, о месте и роли Советской Армении в братской семье народов.
Петросян начинает с самых истоков — с воспоминаний о многовековой борьбе армянского народа за свое существование. Мучительными, но вместе с тем необходимыми для проникновения в глубины армянского национального характера оказываются частые упоминания об «армянской резне», осуществленной в Османской империи в начале нашего века. Забыв об этой трагедии, нельзя понять душу многострадального и мужественного армянского народа.
Паруйр Севак в своей поэме о великом армянском композиторе Комитасе писал о кровавом решении «армянского вопроса», принятом главарями националистической партии «младотурков», захватившими власть в империи в 1908 году.
В «Армянских эскизах» Петросян отчетливо указывает на социальные корни «армянской резни», задуманной как средство разрушения классовой солидарности трудящихся различных национальностей в Османской империи. Он говорит о преступных вождях «младотурков» как о предтечах Гитлера, Гиммлера, Геббельса и справедливо вопрошает: «А может быть, дата возникновения фашизма — 24 апреля 1915 года?» (В этот день Османская империя приступила к массовому геноциду армян на принадлежавшей ей в то время территории.)
Писатель, путешествовавший в 60-е годы с группой туристов по Ближнему Востоку, побывал и в Турции. В пустыне Тер-Зор (ныне Сирия), где в 1915 году были созданы концлагеря для обреченных на голодную смерть армянских «переселенцев», он проникающим сквозь пески взором видел кости тысяч и тысяч жертв геноцида, проходил по еще пахнувшим кровью дорогам изгнания, в Карсе вспоминал о родившемся там Чаренце, с гордостью вглядывался в софийскую гору Мусадаг, на склонах которой пять тысяч мирных жителей армян в 1915 году вступили в героическую битву против турецких воинских частей и жандармов. Он стоял на мосту через Евфрат, откуда бросались в воду армянские девушки, чтобы не стать жертвами насильников и садистов. Вот почему Петросян говорит в «Армянских эскизах» о «печальных глазах» своих соотечественников.
Могучий древний народ все-таки выжил «средь горя и тьмы», в периоды неслыханных испытаний. В значительной степени это объясняется поддержкой, оказанной ему Россией в начале прошлого и нынешнего веков и в особенности Россией послереволюционной. «Армянский народ может жить либо с Россией, либо не жить вовсе», — писал Исаакян. «Паш народ выжил потому, что лучшие сыны его — армянские коммунисты — встали под знамя Октябрьской революции», — пишет Петросян.
Очень важную роль в «Эскизах» играет вопрос о судьбах армян, живущих в настоящее время за рубежом. Знакомясь с ними в США, Канаде, Франции, Сирии и других странах, Петросян часто встречался с глубоко несчастными людьми, бережно хранящими горсть армянской земли, помещающими на стенах своих квартир фотографии Арарата и зданий Еревана, со слезами на глазах поющими на чужбине родные песни. По он пишет и о людях, по сути дела классово ему чуждых, о тех, кому все одно — что Родина, что бейрутский или константинопольский рынок. Он пишет о приезжающих в Армению только для того, чтобы получить там бесплатное образование, а затем снова выехать за рубеж, о проживающем в США армянине, который в беседе с писателем сказал: «Если мне в случае войны прикажут бомбить Ереван, я без колебаний выполню эту задачу». Армянская эмиграция изображена писателем диалектически, как в национальном, так и в социальном аспекте.
Петросян чрезвычайно высоко ценит гуманность, мужество, духовную широту и трудолюбие своего народа. Однако слова одного из сто собеседников: «Кто не любит свой народ больше других народов, тот не человек», — вызывают в его душе живейшее сопротивление. «Для меня мой народ не выше других», — говорит он своему оппоненту. Все творчество Петросяна подтверждает занятую им в этом споре позицию. Это творчество писателя-патриота и вместе с тем писателя-интернационалиста.
Трудно найти ключевое слово ко всему творчеству В. Петросяна. Мне кажется, что это слово — надежда… Поднимаются на Немую гору три давно умерших кузнеца сквозь сновидение учителя Камсаряна. Молоты с силой опускаются на наковальню, и под их ударами растет огромный колокол. «Для Немой горы мы язык выкуем. Может, она заговорит», — говорит один из кузнецов. «А для Одинокой часовни мы замыслили иной колокол», — говорит другой. «А из чего ковать станете этот колокол?» — спрашивает во сне учитель. «Из надежд», — отвечают кузнецы.
Да, писатель глубоко уверен в том, что почерпнутые из самой жизни и поставленные в его произведениях трудные проблемы будут успешно разрешены. Колокол надежды все громче звучит в творчестве Вардгеса Петросяна.
INFO
Петросян В. А.
П 80 Одинокая орешина. Пер. с армянск. — М, Известия, 1984. — 640 с., ил.
П 4702080000-059/074(02)-84*71–84 подписное
ББК84 Арм 7
С(Арм)2
Вардгес Амазаспович ПЕТРОСЯН
ОДИНОКАЯ ОРЕШИНА
Приложение к журналу «Дружба народов»
Оформление «Библиотеки» Ю. Алексеевой
Редакторы Е. Мовчан, Л. Цуранова
Художественный редактор И. Смирнов
Технический редактор А. Гинзбург
Корректор Л. Григорьева
ИБ № 802
Сдано в набор 11.01.84. Подписано в печать 15.05.84. А 06061. Формат 84х108 1/32. Бумага кн. журн. импортная. Гарнитура «литературная». Печать высокая. Печ. л. 20,0. Усл. печ. л. 33,6. Усл. кр. отт. 33, 8. Уч. изд. л. 35,06. Тираж 268.000 экз. Зак. 4-28. Цена 2 руб. 50 коп.
Издательство «Известия Советов народных депутатов СССР»,
103791 ГСП. Москва, Пушкинская пл., 5.
Набрано и сматрицировано в типографии ордена Ленина комбината печати издательства «Радянська Україна», 252006, Киев, Анри Барбюса, 51/2.
Отпечатано с матриц на Киевской книжной фабрике,
252054, Киев, ул. Воровского, 24.
Scan Kreyder — 18.12.2017 — STERLITAMAK
FB2 — mefysto, 2023