Она повторила: «Работа ведётся».
Изображение молодой девушки растворялось, будто исчезало в глубине видеостены и на её месте снова проступали схема постепенно разлетающегося облака крупных и мелких обломков, подвешенных на ниточках — математически рассчитанных траекторий движения.
— Что же, думаю пора поработать и мне — решил Координатор, — надо решить, как и чем мы будем чистить орбиту и куда пока перенаправить возвращающиеся транспортники, если наземные космодромы переполнены, а верфи к которой они пристыковывались раньше больше нет.
Точнее — пока ещё нет.
Он решительно отвернулся от видеостены.
В рабочем кабинете, диктатор новой республики, сплетя ладони в замок, облокотившись локтями на стол и положив подборок на руки, обдумывал недавно состоявшийся короткий разговор со своим учителем, а теперь, в каком-то смысле, коллегой — координатором лунной республики.
Ясно, что на поставки с большой Луны, на которые и раньше не стоило слишком надеяться, теперь и вовсе нельзя рассчитывать. Новая республика осталась одна, и он, её диктатор, тоже остался один. Надолго остался один. Если учитель чем-то и поможет, то только советом, но он давно перерос то время, когда ему требовались советы учителя, иначе он не был бы диктатором и не сидел бы сейчас здесь. Точнее, вместо него, сидел бы кто-нибудь другой.
На мгновение диктатора охватило сильное искушение отменить военное положение, передать власть верховному совету, а самому стать всего лишь первым из равных. Это позволило бы облегчить груз нечеловеческой ответственности, лежащий сейчас у него на плечах. Заманчиво, даже очень. Но он знал, что не сделает этого. По крайней мере сейчас. Не в ближайшей перспективе.
Сначала просто инженер, когда-то очень давно, потом администратор. Под конец — глава экспедиционного корпуса, старший инженер-администратор. Теперь, вот, диктатор.
Слабая улыбка, точно подводная лодка — глубинная хищница, ненадолго всплыла на его губах.
— Одинокий диктатор и одинокая республика.
Земляне, поддержавшие их местные и те из местных, кому пока нет никого дела до того, что домен стал республикой, а вместо повелителя им правит обычный, лишённый капли силы, человек — диктатор. Все они были совсем одни в веере бессчётных, разрезанных на домены миров. Более одинокие, чем звёзды в космической черноте. Но, в отличии от тех же звёзд, люди умеют объединяться, становясь вместе чем-то большим, чем только могли бы когда-либо быть порознь.
Ленка гордо шествовала мимо красивых домов, по широкому столичному проспекту, вся такая красивая, вместе с увешанными наградами лейтенантами.
Справа шёл АнФат. Медики только сегодня и только по случаю празднования победы над армией сообщества, согласились выписать его из госпиталя. Фат был бледен, тощ, как каланча, так, что его собственная форма болталась на нём, словно на вешалке, но зато улыбка легко бы поспорила с яркостью галогенового фонаря.
Державший Лену под левую руку Гек мог похвастать меньшим количеством наград нацепленных поверх лёгкой брони, выполняющей сегодня роль парадной формы, но зато он был безмерно рад, что с другом всё в порядке и тому, что наконец получил вожделенное второе имя — фамилию, которую даже можно будет передать по наследству детям.
Теперь Гека звали Гек Настойчивый, потому, что тогда, в разрушенном подземном коридоре под седьмой крепостью, он не отступил и продолжал разбирать завал. Хотя все говорили, что за завалом не может быть никого живого, но Гек настаивал — он что-то слышал. Может быть и правда слышал, а может быть, в кои веки, таинственная сила, которой управляли маги наконец-то шепнула подсказку Геку, что дальше есть живые. Отряд наградил Гека вторым именем и с тех пор он успел дважды надоесть всем и каждому рассуждениями, что фамилия «настойчивый» ничуть не хуже таких фамилий как «смелый» или «храбрый» или даже «отчаянный». А уж таких как «меткий», «стрелок» или «сильный» и вовсе — гораздо лучше.
Они втроём, вместе со множеством других людей, вышли на площадь перед новым зданием администрации. Лучи разноцветного света придавали знакомым домам совершенно иной вид. Точечные динамические источники света летали по площади, ползали по стенам, на крохотных ножках бежали под ногами, ловко лавируя между всё подходящими и подходящими на площадь людьми.
Раскрашенная светом в разные цвета площадь, прилегающие дома и даже сами собравшиеся люди выглядели совершенно необычно, как будто были инопланетянами. Даже привычная к использованию световых эффектов во время различных праздников дома на большой луне, Ленка и то, затаив дыхание, следила за полыхающим костром холодного, разноцветного сияния вокруг себя. Что уж говорить о её спутниках. Они смотрели на происходящее буквально открыв рот. Фат поднял вверх руки — одна зелёная, другая оранжевая. Выкрашенный в синий цвет Гек с удивлением рассматривал себя и только охнул, когда оттенок света сменился с синего на красный. Он чуть было не наступил на пробегающий мимо фонарик, но тот ловко увернулся. Из-за того, что всё новые люди приходили на площадь, точечные источники света перестали путаться под ногами прохожих и перебирались на стены зданий или ветви деревьев, продолжая светить оттуда.
— Как красиво, — признался Фат.
Лена и сама была очарована, но, держа марку, сказала: — Подумаешь, это всего лишь свет. Организаторы не слишком напрягались, хотя, надо признать, получилось дёшево и сердито.
Люди приходили и приходили. На площади становилось тесно.
Гек снова начал рассказывать про свою новую фамилию, а Лена и Фат, в который раз, соглашались, что фамилия отличная, просто замечательная.
На самой площади и на улицах вокруг неё собралось, наверное, несколько сотен тысяч человек. Тем, кто не смог прийти или был в других городах и посёлках пришлось смотреть выступление диктатора новой республики по сети. Впрочем, Гек, Фат и Ленка тоже смотрели выступление по планшету. Они остановились на краю площади, а вскоре пройти к центру, к зданию администрации, уже было невозможно. С краю почти ничего не слышно, что там говорит диктатор, поэтому приходится смотреть на планшете.
Головы сотен тысяч людей склонились над планшетами и коммуникаторами слушая речь диктатора, произносимую по случаю победы над армией сообщества Тар.
Сверху, из тысяч и тысяч камер, датчиков и сенсоров, за собравшимися людьми приглядывала Заря — центральный искусственный интеллект республики. Такая же молодая, как и сама республика. Одновременно и ученик, и наставник, слуга и божество. Неотделимая, да, наверное, уже неотделимая, часть человечества.
Столица полыхала в незаметно подобравшейся ночи холодным, разноцветным сиянием.
Столица, несколько городов и посёлков, редкая цепь опорных крепостей и, пожалуй, всё. Всего лишь пара десятков ярких точек в окружающей темноте. Вокруг возведённых землянами высокотехнологичных городов и крепостей лежали деревни с гнилыми домами и низкорослые каменные замки местечковой аристократии. В бессчётном количестве деревень, сёл и гатей, окружающих ярко освещённые города землян было темно, а ведь там тоже жили люди. Такое множество людей, что пришлые земляне могли бы потеряться в нём, как капля в кружке, но всё-таки не терялись.
Огромное множество тёмных деревень и сёл, без признака света, за редким исключением из тлеющей лучины или, того реже, восковой свечи. Республика ещё не успела прийти туда, хотя была уже совсем рядом. Так близко, что можно было увидеть отражение света её городов в облаках. Республика обязательно придёт, принесёт свет, и тьма привычно отступит, затаится в шаге за освещённой границей. Это большой задел и большая работа, которую им непременно нужно выполнить.
— …мы пропустили речь диктатора! — ужаснулась Мата.
— Ой, да что я там не слышал, — отмахнулся Констант, — потом посмотрим в записи, давай лучше выбирать имя ребёнку.
Города землян в молодой республике сияли разными цветами всю ночь на пролёт пока утро не затопило золотым сиянием всё вокруг. Пришёл новый день.