А вот Андрею должно быть стыдно: не распознать в моем послании текст Эриха Марии Ремарка, у которого я стащила целую фразу, буква в букву! А ещё пейджер нацепил! Но поделиться этим соображением со своим другом я не успела, потому что зазвонил телефон. Мы переглянулись: звонок мог разрушить наши радужные планы в самом зародыше. Но делать было нечего и я сняла трубку.
— Наташа, привет, — услышала я голос Павла. — Андрей у тебя? Дай ему трубку, пожалуйста.
Так погибают замыслы с размаху, в начале обещавшие успех, от долгих отлагательств. Это сказал Вильям Шекспир, а уж он-то знал толк в трагедиях.
— А почему ты с ней об этом не поговорил? — спросил Андрей после того, как выслушал какое-то сообщение Павла. — Я, если честно, не в курсе… Понимаю, что пригласила, и даже думаю, что от чистого сердца и по делу. Но ты же знаешь, что она через пять минут обо всем этом начисто могла забыть… если не записала.
Я слушала телефонный разговор своего друга вполуха и только последняя фраза вызвала у меня некоторый интерес. Надо же, оказывается ещё кто-то обладает моим главным пороком: забывать практически все, если это не относится к работе. Имена героев тех произведений, которые я перевожу, или — в последнее время — пытаюсь сочинять, я не забываю ни при каких обстоятельствах, равно как и все хитросплетения сюжетов. Все остальное обязательно нужно записывать, иначе это улетучивается из моей прелестной головы быстрее, чем газ из откупоренной бутылки «Пепси». Так что не одна я в поле кувыркалась, есть и другие недотепы…
— Понимаю тебя. Нет, на завтра у нас никаких планов нет, так что сейчас уточню. Хотя, зачем играть в испорченный телефон? Передаю трубку.
Так… Значит, все эти «лестные» эпитеты, как всегда относились исключительно к моей особе? Ну, что выросло, то выросло, только о чем же я умудрилась забыть на этот раз?
— Наташа, ты нас с Милочкой приглашала завтра ехать за яблоками. К матери какой-то твоей подруги.
К какой ещё матери? Про яблоки вообще молчу… Мое молчание Павла, похоже, не удивило: за истекшие полгода он достаточно часто со мной общался, чтобы понять, что за экземпляр достался его ближайшему другу в качестве спутницы на данном конкретном отрезке жизни. Посему он, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Не обижайся, пожалуйста, но ты что-то говорила о Белых Столбах…
Я действительно не обиделась, потому что, назвав данный географический пункт, Павел вовсе не имел в виду уместность моего там пребывания. Наоборот, у меня в мозгу словно что-то щелкнуло — как выключатель, — и кромешная тьма сменилась ярким и ровным светом.
Действительно, неделю тому назад моя ближайшая подруга Галина — в просторечье Галка — предложила нам с Андреем съездить в Подмосковье за яблоками, которых там, по её словам, уродилось видимо-невидимо. Не во всем Подмосковье, конечно, а на отдельном конкретном дачном участке, принадлежавшем её тетке и матери моей приятельницы Елены. Тетя Таня, мать Елены, судя по всему, отчаялась залучить на сбор урожая кого-то из домочадцев и кликнула клич друзьям и знакомым, чтобы продукт не пропал. Это наше поколение может наплевательски относиться к запасам продовольствия, а люди постарше прошли суровую жизненную школу и продуктами питания отнюдь не разбрасываются: не справляются сами — пристраивают «в хорошие руки». Я от даровых яблок, разумеется, отказываться не стала, да ещё предложила воспользоваться этой возможностью Павлу. Благо, и в его личной жизни произошли перемены к лучшему, и он серьезно собирался жениться.
— Ну, конечно! — радостно закричала я. — Я и то удивляюсь, почему у меня на воскресенье ничего не записано, а оно, оказывается, вовсе и занято. Правильно, завтра вы с Милой заезжаете за нами ко мне и мы отправляемся к тете Тане. На двух машинах, чтобы больше яблок влезло. Там и перекусим, так что с собой надо взять скатерть-самобранку. Все нормально. Во сколько вы приедете?