Фактически мы работали с Лолой вдвоем, но, слава Богу, обошлось без эксцессов со стороны аборигенов, и день прошел спокойно. Вечером вернулись наши исследователи с трофеями. Вулканс, перебирая образцы минералов, выглядел совершенно счастливым.
— Богатейший остров! — восклицал он. — Золотоносный ручей, самородки прямо по дну рассыпаны. Но главное не это! Здесь, почти рядом, в ущелье обширное месторождение меди! А через перевал — выход на поверхность оловянной руды. Вы представляете? Нет, вы представляете? Это же бронза. А посмотрите, что нашел Марс!
Марс выложил из карманов на стол три крупных зеленых кристалла.
— Изумруды! Это же бериллий! Прекрасная добавка в бронзовый расплав. Бериллиевая бронза бывает прочнее стали. Завтра же идем все вместе! Надо набрать меди и олова, чтобы хватило на десяток мечей. Мы откроем на Жемчужине бронзовый век!
Так мы приступили к раскручиванию колеса истории Жемчужины.
Сделав несколько рейсов к обнаруженным природным богатствам, мы привезли килограммов двести меди и олова, натаскали целую кучу изумрудов, аквамаринов, даже рубинов и топазов, и тогда Вулканс, используя муфельную электрическую печь, принялся искать оптимальный состав бронзы, пригодный для изготовления мечей. Через несколько дней мужчины стали отливать в формах оружие. Марс затачивал отливки на электронаждаке. Остальные трудились над формой рукояток.
Бериллиевая бронза действительно оказалась хорошим материалом. Лола с видом знатока помахала мечом, срубила им несколько веток с дерева и сказала, что для ее народа это будет лучшим оружием, о котором только можно мечтать. Воодушевленные мужчины отлили дополнительно еще несколько десятков ножей. Между тем посевы тоже дали всходы. Особенно меня порадовал будущий урожай амброзии. То ли земля здесь была настолько плодородной, то ли оказали влияние те несколько вызвавших опасение Аргуса линий в спектре местного светила, но амброзия росла не по дням, а по часам. Пожалуй, дней через пять амброзию можно уже будет срезать и сушить. Мы сообща вспомнили несколько рецептов приготовления отваров и настоек. Самый простой рецепт предложил Марс: жевать свежие стебли. Решили на пробу изготовить салат и есть его для профилактики.
Вулканс же задумал из остатков бронзы изготовить нечто вроде кольчуги и бился теперь над задачей изготовления проволоки. Ему помогал Озерс. Остальные были уверены, что они взялись не за свое дело, эта работа даже при наличии проволоки слишком кропотлива. И потом, для кого? Для аборигенов? Сами додумаются впоследствии. А у нас есть бронежилеты. Мы, собственно, уже дозрели до контактов с аборигенами, я и Марс владели их языком достаточно для того, чтобы они нас поняли. И мы решили повторить контакт.
Утро следующего дня выдалось пасмурным, но, судя по барометру, до настоящей непогоды дело не должно было дойти. Собрав заготовленные мечи и ножи, мы отправились в ближайший поселок. На этот раз аборигены нас не встречали, они просто разбежались кто куда. Положение спасла Лола. Она предложила нам оставить подарки в центре поселка и ее — тоже и прийти сюда завтра поутру. Марс поинтересовался, не боится ли она, что к утру от нее останутся лишь обглоданные кости? Но Лола не боялась. «Хорошо, — согласились мы. — Главное, скажи им, у нас есть что предложить им».
По дороге домой Сет оступился, упал и сломал ногу. Это происшествие нас расстроило. Остаток пути Сет ехал на спине Марса. Дома я занялась лечением Сета. Собственно, ему нужен был обыкновенный постельный режим, я просто ввела ему в вену обезболивающее, а ногу в лубки ему заправил Марс еще на месте падения. Вообще, удивительно, сколько разных вещей знал и мог сделать Марс. Сегодня наше меню разнообразил салат из амброзии, придуманный им же. Всем салат очень понравился. Вулканс только пожалел, что на Жемчужине пока еще не додумались до скотоводства: сметанка салату явно не повредила бы…
Ночью всех переполошил Сет, он жаловался на дикую боль в ноге, временами по его телу пробегали судороги. Я снова ввела ему обезболивающее, но Сету от него стало только хуже. Я и сама чувствовала себя вялой, а глядя на мучения Сета, ощущала ломоту в суставах. Первым догадался Вулканс.
— Мне кажется, — начал он, — амброзия приобрела в незнакомой почве новые свойства. Все мы сегодня ели ее перед сном, и, полагаю, не только Сет или я, но все сейчас испытывают некоторый дискомфорт. Мы все отравились амброзией, хотя на Олле я не помню ни одного случая отравления этой травой. Вот что, по очереди выскажитесь, кто как себя чувствует.
Первым на ломоту в суставах пожаловался Озерс. Аргус дополнил его, сказав, что у него болят глаза, он с трудом переводит взгляд. Вскоре выяснилось, что, кроме ломоты в суставах, девушки чувствуют, особенно на коже лица, зуд. Я это тоже чувствовала.
— Ну что же, — подвел черту Вулканс. — Противоядия у нас все равно нет, остается уповать на здоровые силы в организме и на Бога, возможно, это еще не конец, будем жить. — (Хотя ему, видимо, было хуже всех. Должно быть, возраст сказывался.) — Поскольку всем досталось одинаково, есть предложение разойтись по койкам и принять то, что нас ожидает, молча.
Так мы и сделали. Промучившись немного, я перенесла свою постель поближе к Вулкансу, однако ему было гораздо хуже, чем мне. Он то стонал, то метался на постели, то вдруг начинал чесаться. Одним словом, я не посмела до него даже дотронуться. Мне было жалко его, жалко себя, жалко всех остальных, я потихоньку плакала в подушку и… не заметила, как заснула.
Проснулась я рано, испытывая ужасный голод. Вулканс спал спокойно, мерно дыша. Я взглянула на него с нежностью и вдруг замерла: он изменился. Первое, что я заметила, — это ровный медный цвет его волос, еще вчера бывших пегими от седины. Присмотревшись внимательнее, я вдруг с радостью отметила, что кожа на его лице расправилась, морщины исчезли, и вообще Вулканс помолодел и выглядел так, как будто ему не больше двадцати лет. Вулканс выглядел моим ровесником! Я засмеялась и стала целовать его лицо. Он проснулся, открыл глаза, поморгал ими и сказал:
— Мрай, какая ты красивая! И молоденькая…Я снова рассмеялась:
— А ты? Ты не хочешь на себя посмотреть? Вставай, идем! — и подвела его к зеркалу. Вулканс долго рассматривал свое отражение.
— Глазам не верю! — наконец высказался он. — Что случилось?
— Наверное, это амброзия. Пойдем посмотрим, что с Сетом.
Мы пришли к Сету. Он также выглядел помолодевшим. Вулканс разбудил его:
— Сет, вставай!
Сет потянулся, открыл глаза и с удивлением уставился на Вулканса:
— Бог мой! Ты кто? Вулканс? Или мне кажется?
— Сет, ну-ка пошевели сломанной ногой.
Сет с сомнением посмотрел на него, поморщился и вдруг схватился за ногу:
— Послушайте, ребята, у меня вроде как нога зажила… Ну-ка… — Сет торопливо развязал жгуты и, отбросив лубки, встал на ногу. Притопнул, затем подпрыгнул на ней. — Ей же Богу, зажила! А ты, Вулканс, совсем пацаном выглядишь. Что случилось? А как я голоден! С удовольствием бы сожрал сейчас быка!
— Правда, — сказал Вулканс. — Я бы тоже тебе помог. Мрай, приготовь что-нибудь, в желудке вакуум.
— Иду, — сказала я. — Иду, мои родненькие. Вулканс, а ты взял бы у Марса автомат с оптикой, да и подстрелил бы какую-нибудь местную птицу. Хотя ладно, консервами обойдемся!
Глава 9
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С МИШКОЙ, ИЛИ ПАНАЦЕЯ
Перелет до Белого Яра занял у меня два дня. После ночевки в свердловском аэропорту Кольцове я снова на «АН-24» летел два часа до Березова. Старинное сибирское село произвело на меня впечатление заштатной деревеньки: здание аэропорта напоминало скорее автостанцию где-нибудь в удаленном райцентре Ставропольского края, отличаясь от нее, пожалуй, только установленным на площадке перед входом постаментом со списанным вертолетом, не то «МИ-2», не то «МИ-4», совсем крохотным, меньше моей машины, я таких и не видел. У нас в Афгане меньше «МИ-8» вертолетов и не было.