— Так вы не шутите? Но ведь вы же меня совсем не знаете!
— Вот это руководство по нумерологии написал мой хороший друг. Я называл его отцом, хотя он был моим техникумовским преподавателем. У меня нет оснований ему не доверять. Даже если бы вы, Люда, не были так красивы, я все равно сделал бы вам предложение. Ваши имя, отчество и фамилия сказали мне гораздо больше того, что вы о себе знаете сами. Ну как?
— Мне еще никто так оригинально не делал предложения. Я отвечу вам завтра, но я хотела бы и сама ознакомиться с рукописью. Надеюсь, до завтра с вами ничего не случится.
— Не должно. А вы не забудьте паспорт, хорошо?
— Зачем?
— После работы поедем в загс подавать заявление.
После работы я застал Мишку у меня дома: он с интересом знакомился с результатами вычислений по дурмашине, которые я проделал в его отсутствие.
— Юрка, — сказал он мне, — а ты уверен, что составил алгоритм без ошибок?
— Уверен, — мрачно ответил я.
— Где же тогда сфера? Почему вместо нее получается жгут?
— Спроси у своей дурмашины, я пока не знаю.
— Ты чего такой злой? Случилось что?
— Случилось.
— Что?
— Завтра я иду в загс подавать заявление.
— Ну а злишься-то на кого?
— На себя, на Галку, на жизнь. Мало ли?..
— Что-то я тебя не пойму… Вроде должен, наоборот, радоваться… А на ком хоть женишься? — Мишка мне явно не верил.
— Она у нас третью неделю работает. Зовут Людой.
— То есть, пока я по Тюменской области скитался, ты… уже? Ну и шустрый ты мужик. За три недели охмурил, значит?
— Да нет. Я только сегодня сделал ей предложение. А раньше и не подходил ни разу.
— Во Казанова! — Мишка захохотал, опрокинувшись на диван и болтая для убедительности ногами. — Ну, Юрка, ты и орел! Я всегда знал, что мужик ты резкий, но чтоб до такой степени… Она хоть красивая?
— Красивая. Завтра сам увидишь. Ты должен подъехать к «Сельхозтехпроекту» к половине пятого, подождать нас и отвезти к загсу.
— Ты что, серьезно, Юрка?
— Мишка, ну какая мне теперь разница? Ты же не шутил, называя Галку ведьмой? Уверяя меня, что она с самим Гомером беседовала, то есть что ей как минимум три тысячи лет. Что не Галка она, а Мария. Шутка это или правда?
— Истинная правда!
— На кой я сдался бессмертной леди? Роду я не дворянского, так, дворняжка обыкновенная, из предков одного деда помню, и то смутно, а уж кто прадед был — совсем не знаю. Мне и жена такая же нужна, а Людмила в общежитии живет.
— И ты вот так, с бухты-барахты? Что же ты еще о ней знаешь?
— Какая мне разница. Мне себя блюсти больше не для кого, а так, согласно Кубовой рукописи, мы с ней одноактивные, одностихийные. Жениться — так по расчету. По нумерологическому.
— Ты и к этому серьезно относишься?
— Вполне. У меня нет оснований не верить Кубу. Ты, кстати, железно вписываешься в его теорию. Сам жениться не хочешь или лавры Штирлица все еще не дают покоя?
— Все еще не дают… Просто начал в целесообразности сомневаться. Не верится мне, что американцы горят желанием поучаствовать в большой драке, слишком они хорошо живут.
— Ну, твое-то дело солдатское: партия велела, а ты — под козырек. Или не навоевался еще?
— Пошел ты…
— Да я-то пойду. Просто интересно знать твои планы. Можно тебя в расчет принимать или опять интернациональные интересы партии и «лично Леонида Ильича» в Афганистан защищать рванешь?
— Пожалуй, в Афгане я уже навоевался.
— Ангола еще есть. Все-таки Африка. Экзотика кругом: слоны там, жирафы, лианы, пальмы…
— Ты чего ко мне привязался?
— А того. Может, все-таки на работу теперь устроишься? Чай, не инвалид.
— Устроюсь. Вот погуляю на твоей свадьбе и устроюсь. Однако умные люди говорят: «Что такое счастье, ты узнаешь, только женившись, но тогда уже будет поздно». Удивляюсь я тебе, Юрка, сколько раз уже было у тебя: сначала сделаешь, а потом за голову хватаешься: мол, что же я натворил-то?
— Ты зато здорово все обдумываешь, небось в Афган по зрелому размышлению попросился?
— По зову души. Не твое дело.
— Ну, и ты не мешай мне, самого сомнения грызут, хотя и не на смерть иду. Я просто верю Кубу, да и жениться пора. Приспичило.
— А быть однолюбом, как я, не желаешь?
— Это как?
— Ну… Разок полюбил, и до свидания.
— Нет, потому что на поиски дам и совращение времени жалко.
— А-а… Ну, тады о-о! Тады, значит, завтра в загс. Но плакать будешь, учти, не в мою жилетку, я умываю руки, я тебя всячески отговаривал.
Утром, собираясь на работу, я на всякий случай оделся по-праздничному, сунул во внутренний карман пиджака паспорт, в другой — пачку денег. Шел, ощущая непонятную дрожь в каждой клеточке тела. Людмила тоже явилась в нарядном платье. Сердце мое екнуло. Минут через десять после начала работы она подошла к моему столу.
— Здравствуйте, Юра. Вот ваша рукопись. Спасибо.
— Паспорт взяли? — почему-то шепотом спросил я.
Она кивнула, и мир сразу же расцвел для меня всеми цветами радуги.
— К концу работы, — поспешил я ее проинформировать, — за нами заедет мой самый лучший друг и отвезет нас. Потом, наверное, в кабак?
Она пожала плечами:
— Как скажете.
— Люда, давайте перейдем на «ты», хорошо?
— Как скажешь.
— Ты делаешь меня счастливым, скорее бы рабочий день кончался!
— Может быть, мы зря торопимся?
— Нет, не зря. Мы оба будем счастливы. — Я произнес это как заклинание.
На следующий день Люда из общежития перешла жить ко мне. Так началась наша семейная жизнь. Сейчас я не могу вспомнить без смеха, как мы, оба новичка, погружались в мир секса. Помню, на вторую ночь, лежа подо мной, она вдруг закатила глаза, застонала и стала мотать головой из стороны в сторону. Я испугался, думая, что с ней произошел припадок, вроде эпилептического. Еще мелькнула мысль, что я действительно зря не познакомился с ней поближе. Не зная, что предпринять, я стал хлестать ее ладонями по щекам, стараясь привести в чувство. Наконец она посмотрела на меня осмысленным взглядом и спросила:
— Ты что?
— У тебя припадок! — сказал я.
— Дурак! — услышал я в ответ. — Мне просто хорошо. А что я делала?
— Ты стала мотать головой, вот так, — сказал я. — А глаза — вот так, и я испугался, что тебе стало плохо.
— У тебя действительно до меня не было женщин? Приближаясь к оргазму, так, наверное, делает каждая.
И я вспомнил, что изредка рассказывал мне Мишка, и, хлопнув себя по лбу, расхохотался!
— Ну и дурак же я! Прости меня, Людмилушка, как говорится, первый блин — комом. Просто я не знал, что тебя это так захватит!
Действительно, откуда мне было знать? Сам я никогда не терял над, собой контроля, и так было всю оставшуюся жизнь. Но, в общем, дело житейское, поправимое, хотя Люда мне напоминала об этом эпизоде еще долго.
Регистрацию мы прошли 28 июня, тогда сыграли и свадьбу, а затем потекли семейные будни, которые мне ужасно нравились. Мишка все допытывался у моей жены, нет ли у нее сестры или подруги с такой же фигурой, он бы, мол, тоже женился. Я предлагал ему устроиться на работу к нам в «Сельхозтехпроект», где незамужних девчат было полным-полно, авось кого-нибудь и подберет. Но он отнекивался, говоря, что пенсию ему будут платить до Нового года и раньше он хомут на себя надевать не собирается, а сейчас у него каникулы, причитающиеся ему за выполнение интернационального долга. И вообще, он собирается поступить в институт, чего и мне желает. Мишка действительно обзавелся кучей литературы для абитуриентов и, видимо, усердно готовился к вступительным экзаменам. Я как-то полистал его пособия и подумал, что сдал бы эти экзамены без всякой подготовки.
Мама, узнав о том, что я собрался жениться, и познакомившись с Людмилой, вздохнула, но выбор мой одобрила, и с моей женой они ладили потом прекрасно. Сама Людмила родом была из станицы Новотроицкой, где жили ее родители и многочисленная родня. Все они приезжали на свадьбу на колхозном автобусе «КАВЗ», гуляли по-деревенски, с ряжеными, потом увезли нас с Людой в Новотроицкую и резвились еще там.