помню и хорошее.
Мне становится неловко. Что-то проносится между нами, что-то странное. Мы смотрим
друг на друга слишком долго, неприлично долго. Я заправляю локон угольных волос за
ухо и неуклюже отворачиваюсь. Чувствую, как горят щеки, как вспотели ладони. Только
вряд ли это от смущения. Скорей мне просто не по себе
- Ты всегда так делала, - прервав молчание, отрезает Леша.
- Как?
- Отворачивалась и краснела, словно девочка загнанная в угол.
- Я не понимаю о чем ты, - эта фраза настолько надоела мне, что я произношу её с легким
раздражением.
- Ты всё прекрасно понимаешь, - парень громко выдыхает. - Просто не помнишь.
- Что ты имеешь в виду? Как это понимаю, но не помню?
- А как ты думаешь? – Леша крепко сжимает руль, и костяшки его пальцев бледнеют. Он
стискивает зубы, лицо напрягается. – Как ты думаешь, о чем я? Всё настолько банально, что даже догадываться нет необходимости.
- Поверь мне – есть, - я недовольно смотрю на друга. – Если было что-то о чем я забыла, так не тяни резину: расскажи! Хватит тайн и намеков. Родители, Карина, ты – все вы
надоели со своими секретами. Говорите напрямую, что имеете в виду или вообще
молчите!
- Легко тебе говорить.
- Легко? Мне легко? Астахов, лучше не зли меня.
- Конечно, тебе легко. – Леша протирает свободной рукой лоб. – Ты забыла очень многое, Лия, и это замечательно. Поверь мне: это просто прекрасно, потому что твой прошлый год
был полон плохих вещей, и я рад, что ты избавилась от них.
Я замираю: вот и подтверждение слов сестры, вот и подтверждение обмана родителей.
- Что я натворила? – вопрос сам слетает с губ. – Что я сделала?
- Ты – ничего.
- Тогда о чем речь?
- Речь о том, что тебе банально не повезло. Ты просто-напросто попала в плохую
компанию.
Он делает ударение на последнее словосочетание, и я буквально чувствую, как примерзаю
к месту. Его лицо искажает гнев, я вжимаюсь в сидение и неожиданно понимаю, что в
глубине души знала ответ на все свои вопросы.
- И что же это значит? – внутри разгорается костер. Я говорю тихо, но мне хочется кричать
во все горло. – Хочешь сказать, я была связана со стаей? Так ведь?
Леша поворачивается ко мне, и я смотрю в его зеленые теплые глаза. Они полны
сожаления, сочувствия, беспокойства, и мне становится паршиво. Эта жалость во взгляде
всех окружающих людей начинает сводить с ума!
- Ответь.
- Лия…
- Просто ответь мне!
Парень выдыхает, открывает рот, но не успевает сказать ни слова.
Перед машиной появляется огромное рыжее пятно, Астахов с криком резко выворачивает
руль, и мы парим. Я ощущаю невесомость всеми клетками своего тела. Волосы
вспыхивают пламенем вокруг шеи, сумка подлетает перед лицом, и ударяется о крышу
автомобиля. Мысли сталкиваются, сплетаются, взрываются, перед глазами всё плывет, предметы летают в салоне, словно в космосе, и я вдруг думаю о ремне безопасности. Но
это мимолетная идея. Она ускользает от меня так же быстро, как опора под ногами. Я
слышу свой крик, вижу впереди столб и лечу ему навстречу.
ГЛАВА 4. СЕКРЕТЫ В МОЕЙ ГОЛОВЕ.
Кто-то поднимает мою голову и сжимает руку настолько сильно, что мне становится
больно.
- Нет! Лия! – голос кричит, орет. – Лия!
Я пытаюсь раскрыть глаза. Не могу.
- Стас! Стас вызови скорую! Стас!
Я чувствую, как холод обволакивает ноги, поднимается по пояснице, выше к животу, рукам, шее, к голове. Меня тошнит, будто я несколько секунд назад летела, парила в небе.
Встав сейчас на ноги, я непременно бы упала вниз. Но мне не грозит эта проблема. Я не
встану. Следовательно, и не упаду.
- Стас! – продолжает кричать голос, и меня поднимают с асфальта. – Где он? Позовите
Стаса!
Мы куда-то бежим. Боль отдает во всех участках тела, особенно в голове. Я буквально
чувствую, как рана на виске расширяется, трещит, превращается в дыру.
- Держись, - ласково произносит голос, и я ощущаю тепло. Меня укрывают чем-то
тяжелым и горячим. Запах мяты взрывается в голове. – Ты только держись, Любимая.
Прошу тебя, держись. Не засыпай.
Но я не могу выполнить обещание. Мне хочется, но я не могу.
Теплота в голосе согревает, дает надежду, правда сейчас этого мало. Я удивляюсь новому
тембру Астахова, чувствую резкую боль в голове и громко выдыхаю. Эхом повторяется: держись, держись, держись, я пытаюсь ухватиться за эти слова, но не могу.
Я проваливаюсь в темноту.
Удары ногой об асфальт пробуждают меня. Я вновь вижу, как толпа подростков стоит
перед будкой в парке аттракционов, как она кричит, ликует, шумит, живет. Шрам выходит
на пьедестал, осматривает стаю и гордо говорит о том, что ночь в нашем распоряжении.
Вновь взрывается ор, я закрываю руками уши, не могу вытерпеть этот хаос и хочу отойти
назад, но вместо этого невидимые нити тянут меня вперед. Сопротивляясь, я цепляюсь
руками за людей, прошу помочь, кричу, пытаюсь остановиться, но не могу ничего с собой
поделать. Уже через несколько секунд я оказываюсь перед предводителем и смотрю ему в
карие широкие глаза. Он громко дышит, он недоволен, он хочет сказать мне что-то, но
молчит. Я чувствую недоверие, гнев и обиду, правда, не могу понять, чем вызваны такие
эмоции. Осознав, что Шрам говорить не собирается, я вновь пытаюсь убежать, и на этот
раз мне удается сорваться с места. Я расталкиваю толпу, бегу сквозь маленькие проходы, тяжело дышу, спотыкаюсь и внезапно выбираюсь на свободу. Я не останавливаюсь, не
сбавляю скорость, надеюсь, что нахожусь уже совсем далеко от стаи, но, когда
поворачиваю голову назад, понимаю, что вновь стою перед Шрамом. Паника. Я опять
убегаю, и опять оказываюсь перед предводителем. И опять. На третий раз я уже не
тороплюсь сбежать. Дикое недоумение рвет меня на части. Гнев бурлив в венах, не дает
страху взять контроль над телом. Я испускаю яростный рык и делаю шаг навстречу
Шраму, нас разделяют сантиметры.
- Что тебе от меня нужно? – зло чеканю я и внезапно чувствую, как парень хватает меня за
руку. Он крепко сжимает её, не обращает внимания на мой испуг, кладет моюладонь к себе
на плечо и тихо выдыхает.
- Мне нужна правда.
Я резко открываю глаза, хочу встать, но не могу даже пошевелиться.
Знакомый запах заползает в ноздри, переворачивает внутренности, впитывается в кожу, и я
еле сдерживаюсь от крика. От безумства. От паники.
- Нет, - протягиваю я и осматриваю пространство вокруг себя. – Нет.
- Лия?
- Нет. Только не сейчас. Только не здесь.
- Лия!
- Не хочу! – состояние безумной паники и беззащитности. Я понимаю, что нахожусь не
дома, и мне становится так страшно, что тело сковывает судорога. – Не хочу!
- Чего не хочешь, милая?
Я поворачиваю голову в сторону голоса и вдруг вижу маму. Она в белом халате, уставшая, поникшая. Сидит рядом со мной, сжимает руку. Поправив мне волосы, она вновь
спрашивает:
- Чего ты не хочешь, Лия?
- Не хочу забывать, - сквозь слезы шепчу я, и растерянно оглядываюсь. – Мам, я не хочу
вновь все забыть.
- О, дорогая моя, - мама притягивает меня к себе и обнимает так крепко, что я ощущаю
покалывание в руках, спине и шее. Но мне страшно, а страх притупляет боль. Вместо
слов, я вдруг начинаю плакать, судорожно вожу пальцами по маминым плечам, пытаясь
найти опору. – Все хорошо, - протягивает она. – Ты ничего не забудешь.
- Но вдруг?
- Нет. Не в этот раз и никогда больше.
Я обнимаю маму ещё крепче и опять осматриваюсь.
Больница. Я заполнила запах лекарств, старой мебели и плесени ещё в тот раз. Запомнила
грязные белые стены, узкие кровати, пожилых людей и не всегда приветливых медсестер.