Окинув эксцентричную визитершу взглядом, Эдвард тут же посмотрел на карманные часы, висевшие на тонкой платиновой цепочке, и сказал:
– Не вполне представляю, чем могу вам помочь, госпожа Эштрейн. По вашему виду не скажешь, что вам интересны скучные архивы, в которых состоит мой мир.
– А по вашему виду ясно, что вы действительно утратили связь с реальностью, – съязвила Джейн, – Я намерена задать вам несколько вопросов, господин Кэйл, чтобы донести до просвещенного мира, как живет коренное население в землях, где мы, европейцы, провозгласили себя хозяевами. Вы знаете, в каких условиях здесь работают люди, – это недопустимо, и пора понять, что мы в своей самоуверенности зашли слишком далеко и очень плохо знаем народы, которые пытаемся поучать.
– А вы, значит, хорошо их знаете? – усмехнулся Эдвард, – Ну что же, поделитесь со мной, и тогда, быть может, я стану хоть немного достойным дать вам интервью.
– Я предлагаю вам прокатиться на воздушном теплоходе и узнать тайну монеты, на которой изображено такое же судно, – произнесла Джейн, отчего Эдвард оторопел.
– Откуда вам о ней известно? – тихо спросил он.
– Это не так важно и сложно, как вам представляется, – заметила Джейн, – Но пока вам не удалось выяснить, кто и почему выбил на монете именно этот рисунок. И как раз потому, что вы брезгуете общаться с простыми людьми.
– Я не хотел бы вам верить, – тихо сказал Эдвард, – И сам не знаю, почему не могу просто указать вам на выход…
Он и впрямь не мог объяснить, что его покорило – смелые зеленые глаза девушки, ее улыбка или безрассудное желание наконец разгадать эту тайну. Неожиданно лицо Джейн стало бледным и задумчивым.
Пока невероятное судно, доступное лишь правящему классу, бесшумно скользило в воздухе, Джейн показывала Эдварду старинные рукописи и чертежи, в точности передающие механизм корабля, на котором они находились. Но это были не европейские документы, они были написаны задолго до того, как земля была захвачена.
– Так значит, наши инженеры скопировали эти чертежи и построили корабль, который аборигены успели только выбить на монете, – размышлял Эдвард, – Но как вам удалось до этого докопаться?
– Я занималась этим не одна, господин Кэйл, – сообщила Джейн, – Найти подлинные рукописи было непросто, но нам это удалось, и я готова представить доказательства. От местных жителей я узнала, что особый корабль был задуман как подарок правителя для его любимой супруги, – он хотел показать ей весь мир, но не успел завершить проект: мир пришел к ним, только совсем не дружелюбно… Осталась только монета, созданная в честь ее дня рождения. Теперь вы видите? У этого народа была цивилизация, идеи, чувства, мечты, и все это разграблено и уничтожено, даже единственный образ их корабля вы присвоили и спрятали в своих пыльных архивах. Они вовсе не дикари и по-прежнему берегут свою память, больше у них почти ничего не осталось. Что же вы сейчас мне скажете?
Она взглянула на Эдварда с необычной теплотой и коснулась его ладони рукой в вышитой митенке.
– Вы имеете в виду, отвечу ли я на ваши вопросы, Джейн? – спросил Эдвард.
К его изумлению, девушка немного помолчала и сказала:
– Даже не знаю, Эдвард… Я подумала, что у вас из-за этого будут неприятности, вы рискуете делом всей жизни. А скажет ли вам спасибо хоть кто-то?
– Мы что-нибудь придумаем, – тепло сказал архивариус.
Молодой Санта
Туманный город был прекрасен весь год – когда зацветал вереск, когда оживали пышные леса, когда золотая листва покрывала остывающую землю пышным ковром. Сейчас снежный панцирь серебрился на солнце, в воздухе пахло глинтвейном и пирогами, тут и там слышался беззаботный смех детей, перекидывающихся снежками и рисующих картинки на заиндевевших окнах. Однако для Николаса, молодого и невезучего актера, это время не было любимым. Чтобы заработать на жизнь, когда уменьшался наплыв театралов, он скитался по домам зажиточных горожан в наряде рождественского деда, с накладной белой бородой, и развлекал малолетних баловней. По вечерам он стучался в двери, произносил заученные поздравления и доставал из бархатного мешка кукол с невозмутимыми фарфоровыми личиками, деревянные мечи, плюшевых зверей, имбирные пряники и леденцы, заранее оплаченные хозяевами. Их дети в благодарность читали ряженому Санта-Клаусу стихи или молча забирали подарки и гордо удалялись, пока отцы спорили с друзьями о политике, а матери сплетничали о нарядах. Других забот в эти дни у них не было, хотя Николасу казалось, что эти люди отдыхают весь год.