Одинокие
Одинокие
Они ехали, бежали и шли. В лучах летнего солнца, под голубым небом, мимо двух-и трехэтажных домиков из белого и красного кирпича, толкаясь и спотыкаясь. Растрепанные женщины с испуганными детишками, вспотевшие мужчины, отягощенные рюкзаками, сумками и чемоданами, растерянные старики и старушки.
Бииип-бииип! Улицу некогда спокойного городка захлестнула шумная толпа. Кряхтели под ее тяжестью разноцветные заборчики, иногда не выдерживали и с предсмертным хрустом падали; топали по асфальту сотни, тысячи ног; визжала ребятня, слышались обеспокоенные голоса их мам и крепкая отцовская ругань; то и дело поскуливали и тявкали собаки, сетуя на отдавленные лапы; отчаянно сигналили водители, чьи машины тонули в буйных волнах людского потока, несущегося на запад.
- Знаешь, Филипп, - начал Боб, замедляя шаг, - такое впечатление, будто никто из них не в курсе, что Земля все-таки круглая.
В отличие от остального люда, затопившего улицу, они направлялись на восток, словно две рыбы, плывущие против течения. Примерно одного роста, и роста невысокого, оба в светлых сорочках, серых брюках и черных остроносых туфлях, разрисованных грязными подошвами обезумевшей толпы. Боб - полноват, с реденькими русыми волосами, уже не способными скрыть плешь. Филипп, напротив - строен, с густой темной шевелюрой, слегка посеребренной сединой.
- Вот скажи мне, - Боб остановился, - куда они бегут? Лично я не понимаю.
- За автобусом, - после некоторой паузы ухмыльнулся Филипп.
- За автобусом?.. - Боб нахмурился. Старый друг был в своем репертуаре. - Господи, Фил. Хотя бы сегодня, в последние дни - а мы оба знаем, что они последние, - нашей жизни ты мог бы не напрягать мой мозг разгадыванием твоих загадок.
- Хм, а ты разве никогда не бегал за автобусом, опаздывая, скажем, на свидание?
- Нет, - признался Боб, пожимая плечами.
- А я бегал, - похвастался Филипп. - И гнали меня всего две вещи: надежда и страх. Я бежал и надеялся, что водитель все-таки заметит меня и остановится. Я бежал и боялся, что на следующем автобусе точно не успею на свидание. А вдруг именно эта девушка - та единственная и неповторимая, та... Ну, ты понимаешь? Так вот они тоже в некотором роде догоняют автобус. Все еще надеются, что Земля внезапно перестанет трещать по швам, и опасаются, что не успеют к тому месту, где это, возможно, произойдет.
- Насколько мне известно, - улыбнулся Боб, - тот автобус так и не остановился.
- Да, - вздохнул Филипп.
- И все равно я не понимаю, - задумчиво продолжал Боб. - Неужели последние дни им хочется проводить вот так. В беге, в страхе. Нет бы, встретить Конец Света дома. Устроиться на мягком диване перед телевизором, включить любимый фильм и приготовить чего-нибудь вкусного. Я бы так и поступил, не будь мой дом за тысячи миль отсюда. Тупицы.
- Приходится это признать, - с грустью согласился Филипп. - Хотя, ты знаешь, Брэдбери отчасти был прав.
- Начинается, - недовольно протянул Боб.
- Третий дом справа от меня.
- С недостроенной крышей?
- Ага. Видишь там человека в окне?
- Ну?
- Вот, например, он никуда не бежит и наверняка с наступлением ночи поступит так же, как герои того рассказа. То есть просто-напросто ляжет в кровать и уснет. - Он немного помолчал. - Ну, а нас с тобой впереди ждет ужин.
- Кстати, об ужине. Надеюсь, в той забегаловке подают бифштексы. Не хочу помирать на голодный желудок, - сказал Боб и со злостью добавил: - Чертовы фантасты!
- Я бы сказал: чертовы мечтатели.
- Честное слово, и тех и других передушил бы собственными руками!
Филипп грустно улыбнулся. Они еще немного постояли, а затем вновь двинулись на восток.
***
Толпа таяла. Людской поток истончался подобно перекрываемой воде, бегущей из загогулины крана. Словно там, на восточном конце улицы, этот самый кран вначале открыли на полную, а теперь постепенно закрывали. Шумная тугая струя превращалась на глазах в тихую и тонкую.
Алан Кларк, небритый и хмурый, сидел у окна, выкуривая сигарету за сигаретой, и сквозь дым смотрел на последних горожан. Ему не хотелось идти с ними. Ему не хотелось проводить последние дни жизни неизвестно где. Ему не хотелось оставлять дом, пусть и недостроенный.
Собственно говоря, именно дом удерживал Алана от того, чтобы выскочить на улицу и присоединиться к остальным. Потому что после гибели жены и сына у него был только этот дом, в который он переехал три месяца назад, надеясь изменить свою жизнь. «Попробуй сменить обстановку», - так советовали ему одни; «Ты еще не старик», - говорили другие; «В сорок жизнь только начинается», - убеждали его третьи. Он кивал, продолжал пить и постепенно опускался на самое дно. Но однажды решился.