— Хочу чувствовать тебя… Мне нужно больше, ведьма… гораздо больше…
И снова умелые пальцы проникли в неё, двигаясь во всё убыстряющемся ритме… Снова его рот, казалось, был в нескольких местах одновременно, облизывая, покусывая, целуя, а свободная рука нежно ласкала чувствительную грудь… Гермиона беспомощно металась под столь решительным наступлением на все её чувства… Стоны и вздохи наполнили маленькую кухню. Задыхаясь, она почувствовала, как горячая волна поднимается выше и выше, накрывая её с головой. И Гермиона погрузилась в поглотившее её наслаждение, когда Люциус коснулся клитора последним точным движением и хрипло шепнул:
— Отпусти себя.
Поцелуй накрыл её губы сразу после того, как она выкрикнула его имя в экстазе.
*
Малфой облокотился на столешницу, наблюдая за Гермионой и ожидая, пока она придёт в себя. Нежно поглаживал влажные от пота кудри, второй рукой он собственнически обнял округлившийся живот. Когда дыхание её стало глубоким и спокойным, а глаза цвета тёмного мёда сосредоточились на его лице, Люциус мягко поприветствовал:
— Добрый вечер, дорогая. Как ты?
Гермиона в ответ слабо фыркнула:
— Добрый вечер, Люциус, лучше не бывает. Я бы даже сказала — сказочно себя чувствую. Спасибо за заботу.
Она попыталась сдвинуться и сесть, но тёплая ладонь, лежащая на её животе, не позволила этого сделать. Малфой лёгкими, нежными поцелуями прошёлся по всему её телу, запахнул халат и аккуратно завязал пояс. Теперь Гермиона была в состоянии подняться, однако, когда она села, Люциус сгрёб её в охапку и тихо пробормотал:
— Не против, если я перемещу нас в более подходящее для продолжения место?
— Продолжения? — Гермиона обвила его шею руками.
— Именно, дорогая. Ты же не думала, что на этом всё закончится, правда? — с этими словами он аппарировал в усадьбу.
Спустя минуту после их исчезновения камин Гермионы полыхнул зелёным пламенем, и в гостиную шагнул Гарри.
— Гермиона… Гермиона? Где ты?
Только молчание послужило ему ответом….
========== Глава 14 ==========
Поместье
Поцелуи… Сладкие, чувственные, пьянящие поцелуи сводили его с ума и заставляли трепетать. Трепетать! Люциус Малфой, пятидесятилетний солидный мужчина дрожал от нежных, почти невесомых поцелуев!
Он стоял в спальне, сжимая хрупкую ведьму в объятьях. Магия переполняла их: тёплое янтарное свечение окутывало Гермиону, а вокруг Люциуса, искрясь словно снежинки, вращались сверкающие кристаллики. Разноцветные сияющие вихри кружились, сливаясь воедино и растворяясь друг в друге.
Невесомо танцуя на прекрасных, цвета красного дерева волосах Гермионы и придавая мерцающий опаловый блеск серым глазам Люциуса, озорные лунные блики дразнили чувства, превращая действительность в сказку. Волшебство призрачного лунного света освобождало их от сомнений и забот, будило беспечность и чувственность, заставляя забыть о прошлом и будущем. Для них существовало только сейчас, только объятья друг друга, только страсть и огонь.
Выпустив Гермиону из рук, Люциус низко и глухо выдохнул:
— Раздень меня.
Беспрекословно подчинившись приказу, она медленно развязала шейный платок, неспешно, одну за другой расстегнула пуговки, поочерёдно снимая и отбрасывая в сторону его многочисленные одежды и наслаждаясь каждой минутой. Когда нежные пальцы коснулись тела, Люциус не смог сдержать восторженного, гортанного стона, отозвавшегося у неё внутри мелкой дрожью. Едва касаясь, Гермиона благоговейно ласкала гладкую, словно отшлифованный мрамор кожу. Великолепие этой зрелой мужской красоты завораживало. Запах его пьянил сильней вина, горящий страстью взгляд и часто вздымающаяся грудь кружили голову.
Когда лёгких прикосновений стало недостаточно, Люциус скинул с её плеч шёлковый халат и увлёк за собой в постель. Впервые за всю их недолгую историю он позволил Гермионе вести в любовном танце. Та с готовностью приняла роль, заставив его улечься на спину и оседлав крепкие бёдра. Он был полностью в её власти, сдавшись на милость победительницы. Поддразнивая, Гермиона медленно скользила губами, вкушала его, смаковала, боготворила каждый дюйм этого великолепного тела, пока Люциус не взмолился хриплым прерывающимся голосом:
— Возьми меня, милая… Позволь войти в тебя… Почувствовать тебя…
Приподнявшись на коленях, Гермиона медленно, мучительно-медленно начала опускаться, наслаждаясь болезненно сладкой дрожью, пока Люциус проникал, скользил внутрь горячего, влажного тела. И когда оказался полностью в ней, одновременно раздались его гортанный вскрик и протяжный стон Гермионы, объявляющие о слиянии и единстве двух душ, сердец и тел. В эту секунду обоим показалось, что мир замер вокруг них, время остановило свой бег, а земля прекратила вращение. Но вот горящие взгляды встретились, и сердца забились с удвоенной силой. Они начали древний, как сама жизнь, танец, и мир родился заново, а время и земля возобновили вечное движение в унисон с любовниками.
Она была прекрасной мечтой, соблазнительной сиреной и вела обоих к кульминации с такой уверенностью и страстью, что Люциус совершенно потерялся в захвативших его ощущениях.
Конечно, позже ночью он заставит её покориться, и она отдастся ему вся, без остатка много раз. Но сейчас… Восхитительный образ движущейся на нём Гермионы — её порозовевшая, шелковисто мерцающая, нежная кожа и янтарные глаза, полузакрытые в экстазе; вишнёво-красные, припухшие от поцелуев губы и дикие, разметавшиеся по хрупким плечам кудри; тяжёлые, налитые груди и округлый животик — всё это останется в его памяти навсегда, подогревая желание и сводя с ума…
Снова и снова они утоляли безумную жажду, наслаждаясь друг другом, пока наконец в полном изнеможении не достигли финала.
Они лежали в своей постели, сплетясь в единый клубок истомлёно-расслабленных тел, шёлковых простыней, кудрей Гермионы и локонов Люциуса.
— Я должна идти, — сказала она, придя в себя.
— Останься… Никто не ждёт тебя дома… только холодная постель и горькое одиночество… Спи…
Сильные руки Люциуса крепко обняли Гермиону, а мерный стук его сердца успокоил и погрузил в сон.
***
Её разбудило безжалостное солнце, нещадно слепившее глаза колючими лучами. Люциуса рядом не было, и Гермиона лежала в постели одна.
Утро принесло с собой осознание того, что она натворила. Неуловимая эйфория ночи испарилась, исчезла с первым лучом солнца, отпустив на волю растерянность, чувство вины, отчаяние и печаль. Жестокая реальность неумолимо пронзала Гермиону острыми иглами мрачных, тяжёлых мыслей, заполнивших разум.
«Это не любовь!.. Это предательство!.. Настоящее предательство!..»
Они звенели в голове всё громче, вызывая нестерпимое желание убежать, спрятаться ото всех и от себя. Гермиона поспешно вскочила с постели, но тут дверь отворилась, и в комнату вошёл полностью одетый Люциус.
— Доброе утро.
Его свежевыбритое лицо не выдавало никаких признаков замешательства или сомнений, на тонких губах играла мягкая, довольная улыбка. Обнаженная Гермиона застыла посередине комнаты, отчаянно пытаясь найти свою одежду. В следующее мгновение в руках Люциуса появился халат.
— Ты не это ищешь, дорогая?
Нервно закутавшись в него, Гермиона крепко-накрепко завязала пояс. Почувствовав её напряжение и неловкость, Люциус замер, пристально наблюдая за недавно такой родной, а теперь неприступной и чужой женщиной. Его улыбка поблёкла, постепенно сменяясь привычной высокомерной холодностью.
— Ты собиралась сбежать, Гермиона, не так ли?
— Нет, — она едва нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. — Что мы творим, Люциус? Что с нами происходит? Я уже ничего… ничего не понимаю! Что делать дальше, как вести себя, чем оправдываться?..
Почувствовав, что нижняя губа начинает дрожать, Гермиона с силой её прикусила. Заметив это, Малфой подошёл к ней и провёл подушечкой большого пальца, стирая крошечную алую каплю крови. Мягкие губы сами раскрылись навстречу неожиданной ласке, и стоило тихому вздоху нечаянно сорваться с её уст, тут же Люциус настойчиво прильнул к ней. Его язык нежно прошёлся по припухшей губе, стараясь успокоить боль, заласкать чувствительную ранку. У Гермионы от нахлынувших ощущений закружилась голова, и она почти потеряла контроль над собой… Почти…