— Мама, пойдём, тебе нужно принять таблетки.
— Не хочу! Они такие горькие. К тому же мне нужно забрать кольцо.
— Оно дома, мам, вот уже тридцать пять лет.
— Но… дома? — Она улыбнулась, как маленький ребёнок. — Я так рада, это ведь подарок твоего отца.
Полина поднялась.
— До свидания, Ираида Беркутовна, поправляйтесь.
Она отвернулась и медленно зашагала к выходу, чтобы это не казалось бегством. Зачем она вообще подошла к ней? Понятно же, что в таком состоянии свекровь одну не выпустят из квартиры.
— Полина, — Костя догнал её, поравнявшись, — ты должна знать, что мать немного не в себе.
— Я не спрашивала, Костя, — выдохнула она, — присматривай за ней.
А затем он молча шёл рядом, до самой лестницы.
— Ты что-то выбираешь? — не отставал он.
Никогда раньше Костя не казался ей таким назойливым. Она будто его заново узнавала, что очень странно, учитывая её положение.
— Я уже ухожу.
— Может, тебе помочь?
Полина усмехнулась.
— Не волнуйся, тащить на себе кроватку я не собираюсь, а тебе лучше вернуться к матери.
Костя остановился и дальше не пошёл.
Полина видела в отзеркаленном изображении входных дверей, как он ерошит и без того лохматые волосы, запрокидывая голову к потолку, будто бы мучается.
Неужели думает, что она и правда на него проклятье наслала?
***
Но, наверное, думает, потому что другого объяснения, почему Догов на следующий день ждал её возле женской консультации, она не находила.
Сердце как взбунтовалось, то ли от страха, то ли от призрачной надежды.
Костя припарковал машину буквально возле дверей. Выглядел он со стороны не просто прилично, а как сошедшая со страниц глянцевых журналов модель. Вкусом к одежде он всегда отличался от мужчин в их городе, вот только лицо было всё такое же серое и уставшее, но кто не знал его, счел бы это особенностью внешности.
Полина судорожно вдохнула теплый весенний воздух, не зная, какими словами доходчиво с ним объясняться.
— Что ты здесь делаешь?
Догов скрестил на груди руки, хмурился так, будто это она его сюда притащила.
— Ты завтракала?
Полина натощак побежала на сдачу анализов, после съела бутерброд, так что завтраком это было трудно назвать.
— Не отказывайся, — вдруг предложил Костя, — давай перекусим где-нибудь вместе.
Полина с утра была немного уставшей, так что убегать или ругаться не хотелось, к тому же любое её состояние отражается на малыше. А Костя… Она не могла понять его мотивов.
Они приехали в маленькое уютное кафе в центре города. С утра ещё пустое, скорее всего, они растормошили сонных официантов. Цены в меню Полине показались безумно высокими.
— Я же тебя позвал, поэтому и заплачу, — угадал её мысли Костя, не отрывая взгляд от меню.
Если быть честной, Полина не могла припомнить, когда, будучи супругами, они куда-то выходили. Возможно, выбирались пару раз, только начиная жить вместе, но обычно все планы заканчивались в постели.
— Я не слишком голодна, — соврала Полина, — поэтому мне чай.
Костя цокнул.
— Беременным нужно хорошо питаться, — он отложил меню, глянув на неё.
— Я хорошо питаюсь, ты сам сказал, толстею день ото дня.
Костя нахмурился.
— Я не это имел в виду.
— А что? — пожала Полина плечами.
— Ты хорошо выглядишь, — сделал комплемент он, не отрывая взгляда, — беременность тебе идёт.
На это замечание Полина не знала, как ответить. Она опустила голову, взяла салфетку и положила её на колени, чувствуя, как горят щёки.
Черт, почему это начинается сейчас?
— Расскажи мне, кто он?
— Кто? — непонимающе переспросила Полина.
— Тот, кому ты доверилась настолько, что решила родить, — пояснил Костя с непонятным раздражением.
Полина вздохнула, посмотрев в сторону болтающий у стойки бара официантов, которые не торопились подходить.
— Я не думаю, что тебе это интересно, так же как и мне, что у тебя с той девушкой.
— У меня нет девушки.
— Любовницы, будущей жены… Послушай, Кость, я не думаю, что стоит начинать ни этот разговор, ни разбор полётов, мне показалось, мы многое выяснили в процессе развода.
К ним подошёл официант и принял заказ, и хорошо, что Костя не стал принудительно заказывать и ей. В этот момент у Полины буквально скручивало желудок, и вовсе не от голода.
— Ты говорила, что любишь меня.
Полина прятала взгляд. Помнила. Говорила.
— И это что-то изменило?
Костя промолчал, и тишина вокруг них стала словно осязаемой, отдалённо слышался хриплый голос Агутина, напевающий весьма прозаично: «Ты когда-нибудь меня простишь, грозовые тучи с неба снимешь и не улетишь, ты меня не покинешь…».