Именно. Как красивая картина, не больше.
Он бы никогда не женился. Но Полину хотелось связать всеми цепями и даже браком.
К тому же их «медовый месяц» явно показал, как хорошо они друг другу подходили.
А потом началось то, о чем Костя часто слышал от приятелей. Жена превращалась из секс-красавицы в располневшую, уставшую домохозяйку.
Полина, как ни странно, шаблонно шла по этому пути. С каждым днём он все реже видел её улыбку, да и сама она как-то «потухла». Но Костю не это бесило, не внезапная полнота, это ему определенно нравилось, а какое-то безвольное равнодушие к нему.
Может, именно поэтому он и изменил?
Задумываться о причинах давно минувшего было странным и глупым. Он не думал об этом тогда, но сейчас эти мысли не давали покоя, атакуя его разум.
Возможно, ещё и потому, что Полина находилась в «интересном положении», а оно получается лишь при определенных обстоятельствах — сексе.
И это злило Костю. Злило, как никогда.
Сегодня он видел будущего ребёнка. Видел и ощущал, как тиски в душе сжимаются так, что воздуха в лёгких не остаётся. А мысль в голове одна-единственная: «Он должен был быть моим».
Движение в пробке немного оживилось и медленно поплелось вперёд.
Не стоило об этом думать.
Он сам всё проебал.
***
После пожара дом стал непригодным для жилья, поэтому Костя переехал в комфортабельную квартиру в центре города, с отличным видом на парк. В котором он ни разу не гулял, да и в окно выглядывал редко.
Мать всё чаще не выходила из своей комнаты, а пожилая сиделка докладывала сухим голосом о том, что она вновь отказывалась принимать лекарства.
Костя тяжело вздохнул, взял контейнер с таблетками, прежде чем пойти к матери в спальню.
Она лежала на функциональной кровати, повернувшись к окну, скрывая от всех уродливый шрам на лице.
В её глазах стояли слёзы.
Костя придвинул стул поближе и сел рядом.
— Надо принимать лекарства, — устало попросил он.
— Мне от них плохо.
— Это не от них.
Мать громко фыркнула, чуть приподнимаясь.
Костя помог, поднял изголовье, вытащил таблетки и протянул вместе со стаканом. Она странно на них посмотрела, а потом залпом выпила.
— Если помру, это будет на твоей совести.
Костя вяло улыбнулся.
— Почитать тебе?
Из-за ожога мать плохо видела, но телевизор не смотрела, поэтому порой он читал ей новости или какую-нибудь классику.
— Не надо, — качнула головой мать.
Её отказы отчетливо давали понять, что сегодня настроения общаться у нее нет. Костя проверил, все ли в порядке, позвал сиделку, а сам пошёл в свой кабинет.
Устало опустившись в кресло, прикрыл на минуту глаза.
Он отчетливо помнил тот день, когда всё пошло не так.
Полина сказала «Прощай», только это слово, которое эхом отдавалось в голове, когда он приехал домой.
Счастливая Ксюша и мать ждали его с накрытым столом и весь вечер вели разговоры о его растущей вверх карьере и неприличном везении.
А Костя ловил себя на мысли, что всё это выглядит слишком картинно. Хоть на пост в инстаграм «идеальная семья».
Тогда он быстро отогнал эту мысль, засмотревшись на глубокое декольте Ксюши, а потом, срывая с неё платье в спальне, поднимая на руки, кидая на кровать и видя, как неестественно колышется её силиконовая грудь, его как оттолкнуло.
Нет, правда, всё красиво, возбуждающе, эстетично. И смотрела на него Ксюша, как заведенная под кайфом порнозвезда, лезла целоваться мокро, с громкими чмоками, стонала так, будто её снимали на камеру.
Но Полинино «Прощай» звоном отдавалось в висках.
И в этот раз Костя трахался долго и хреново, а получив оргазм, как избавление, завалился рядом с всё такой же радостной Ксюшей, которая завела разговор о свадьбе.
Костя смутно слышал её, как сквозь вату, молча кивал, а сам вдруг подумал, что хотел бы вышвырнуть её за порог и поспать в тишине.
Но тогда он тоже решил, что переработал. Предвыборная гонка давалась нелегко. Да ещё эти странные телодвижения местных «воров в законе», вдруг решивших урвать кусок его бизнеса.
И с вечера понеслось. Один из складов загорелся, пострадали рабочие, для охранника происшествие закончилось смертельным исходом, откуда-то поступила куча жалоб на его магазины, приток прибыли резко сократился, последовала забастовка. Его рейтинг в предвыборной кампании резко упал. Потом нагрянула полиция, изъяла документы для проверки счетов, и сутки пришлось провести в СИЗО по делу, к которому его пытались приплести. Хорошо, что всё закончилось удачно. Но не совсем.
Проигрыш в выборах подал красный знак, что ему теперь можно башку отгрызть.