— А ты сообщил своей… женщине, что я какое-то время буду жить с вами?
— Если только маме, — криво улыбнулся Костя. — Это единственная женщина в моём доме, не считая сиделки, но ей за пятьдесят. Ревнуешь?
Полина на мгновение застыла, но тут же отвернулась, заметив на лице Догова любопытство.
— С чего бы? — буркнула она и поспешила сменить тему. — И, кстати, как Ираида Беркутовна?
— Между сном и реальностью, как говорят врачи.
Полина сглотнула.
— Мне жаль.
— Это моя вина, не твоя.
Полина хотела спросить, как ей себя вести, но, кажется, Догов понял это быстрее и сразу обозначил границы:
— Послушай, ты не… моя жена и не обязана веселить мою мать, так же как и в чем-то её слушаться. Ты гость, просто… отдыхай, следи за… за состоянием своего здоровья, в твоем положении это важно, а обо всём остальном позабочусь я.
Полина кивнула, но не знала, сможет ли так абстрагироваться от бывшей свекрови. Её проплешина только недавно исчезла.
***
Новая квартира Догова ничем не отличалась от его дома. Всё в бежево-коричневых тонах, кругом натуральное дерево и дорогой текстиль. Полина вначале немного растерялась, оказавшись в помещениях таких больших размеров по сравнению с её однокомнатной квартиркой. Но она не завидовала, здесь всё было по-дизайнерски модно и удобно, но не пахло домом.
Костя занёс её вещи в свою спальню. Это она поняла по содержимому полок открытой гардеробной и запаху его парфюма.
— Неужели в этом доме нет свободной комнаты? — поинтересовалась Полина, остановившись в дверях.
— В свободной живёт сиделка.
Полина прикусила губу, отводя взгляд. В принципе, они же спали вместе, так что…
— Я буду ночевать в своём кабинете, там есть место для сна, — заверил её Костя.
Полина судорожно вздохнула. Вот уж идиотка, о чем подумала — непонятно.
— Хорошо, — кивнула она и делала один шаг в комнату.
— Извините, — раздалось за её спиной.
Полина обернулась и увидела женщину в медицинской робе с седыми волосами, стянутыми в тугой пучок.
— Да, — отозвался Костя, — располагайся, если что-то потребуется, сообщи мне.
Он вышел к сиделке и плотно закрыл за собой двери.
Полина глубоко вздохнула, трогая живот, поглаживая, стараясь расслабить «каменные» мышцы.
— Всё будет хорошо, — вновь принялась успокаивать она малыша, — это ненадолго и… повториться не может.
Присутствия посторонней женщины в комнате не ощущалось, только Кости.
И это было дежавю. Полина снова вернулась в своё недалекое прошлое, только сейчас почему-то вспоминалось плохое.
День сегодня не задался с утра, да и был полон неприятных событий. До сих пор от воспоминаний неприятного лысого типа с золотыми зубами у неё всё внутри сжималось. Особенно гадко было, когда он смотрел на её грудь и живот.
В конце концов она постаралась перестать себя накручивать. На данный момент ей точно ничего не угрожало, кроме боли в спине и бессоннице. Хотя квартира бывшего, да и присутствие в ней навевали неприятные ассоциации и всколыхнули все невысказанные обиды. Но любом случае Костя правильно сказал, она не жена ему: гость. А значит, может уйти без объяснений.
Достав из сумки ночную сорочку и полотенце, Полина решила принять душ, от тёплой воды всегда становилось лучше, а потом можно попросить перекусить.
— Надеюсь, не проигнорирует, — вполголоса сама себя обнадежила Полина, вспоминая, что когда-то не могла до него дозвониться.
***
Мать приняла вечернюю дозу таблеток с очередной истерикой. Сиделка позвала Костю помочь ей, потому что только из его рук та согласилась выпить лекарства.
— Я не знала, что у вас гости, прошу прощения, — тихо извинилась сиделка, когда мать уснула.
Костя кивнул.
— Да это… моя бывшая жена, она поживёт с нами какое-то время.
Сиделка удивленно приподняла брови, но ничего не сказала, хотя ей это было и не положено по статусу.
Костя вернулся в свой кабинет, с некой досадой глядя на короткий диван, где он едва сможет разместиться, даже поджав ноги. Но это его волновало мало, гораздо больше его волновал Геворг Шаф. Ублюдок явно не остановится на этом. А что если подключить полицию?
Но эта мысль показалась ему утопической, в последний раз, когда он хотел сотрудничать с сотрудниками правоохранительных органов, те развели руками, мол, пока нет тела — нет дела. Это означало, что Шаф вначале должен его грохнуть, а потом полиция займётся им.
Перспектива была так себе.
Разрываемый на части, Костя привычно потянулся за стаканом, но вовремя одёрнул себя.