— Какая, к лешему, физиология? — Костя опомнился, что произнес это чересчур громко, когда посетители стали оборачиваться на них, и сбавил обороты. — Я люблю тебя, ты моя жена, ты носишь моего ребёнка, у нас взаимное притяжение, не говори, что ничего не чувствуешь ко мне. И, черт возьми, этот разговор нужно перенести в другое место.
Полина не могла и не хотела отрицать своих чувств, хотя считала их слишком унизительными.
— Ты прав, Костя, я люблю тебя, но этого недостаточно.
Догов развёл руками.
— Я весь твой, — сообщил он, — можешь, что хочешь со мной делать.
— Мне что, избивать тебя? — Полина усмехнулась, что за глупость он предлагал.
— Если станет от этого легче.
Полина вздохнула. Их постепенно перестали окружать люди, все после обеда разошлись.
— А если я на твоих глазах буду трахаться с другим?
— Я убью его, — процедил Костя, сжимая в кулак здоровую руку, но вдруг посмотрел на неё такими глазами, свирепыми и болезненными, будто поверил, что она может это сделать.
Полину передернуло, сейчас её вряд ли заинтересовал бы другой мужчина.
— Я лучше пойду, — она поднялась, а Костя ухватил её за руку.
Крепко, аж кожу обожгло.
— Не понимаю, — процедил он, — я люблю тебя, ты меня, что не так?
— Доверия нет, Костя, — спокойно ответила Полина, разжимая его пальцы, — а без доверия любовь становится чувством, которое вскоре разрушается. И что тогда у нас останется?
Догов не ответил, а Полина, вздохнув, сжала лямку сумку и ушла.
Возможно, гормоны, а может, просто состояние такое было, но она плакала, вновь, как будто они снова расстались.
Глава 20
Костя встрепенулся, когда дверь палаты открылась. Он с нетерпением ждал только двоих: беременную жену и лечащего врача, который наконец-то скажет, что ему пора выписываться. Репортёров, адвокатов, ментов и прокуроров он хотел видеть меньше всего. Но первая не приходила уже два дня, второй считал, что ему ещё рано покидать больницу, и, как это часто бывает, вместо нужных людей приходит кто-то третий, бесполезный и напрасно отнимающий время.
Девушка была красивой, и она старалась это продемонстрировать. Нет — заинтересовать. И распущенные волосы с крупными локонами, и открытые плечи с эротично спущенной кофтой, всё в ней кричало «Возьми меня».
— Здравствуйте, меня зовут Юлия Федорова, я репортёр журнала «Биг Сити», — деловито представилась она, поправляя очки без диоптрий.
Костя равнодушно вздохнул, прошелся взглядом сверху вниз, сканируя все от продуманной небрежности прически до открытых красных туфель на высоких шпильках, и явственно услышал слова редактора, отпечатавшиеся крупными буквами на лбу девицы: «Получи интервью любой ценой, ляг хоть под него, хоть на него!».
«Биг Сити» относился к желтой прессе, но из-за высокого тиража и популярности среди населения попасть на его обложку считалось большой удачей. Во время своей предвыборной кампании Догов часто работал с журналистами этого издания, но, как только дела пошли под откос, о нём забыли. Когда он обратился в редакцию, собираясь пролить свет и привлечь внимание к махинациям за его спиной, ему отказали, аргументировав тем, что читателям это неинтересно. Предложили разместить небольшую статью о ландшафтном дизайне его загородного дома, предпочтениях в выборе автомобиля, гардероба и не оставляющем равнодушной ни одну женщину цвете глаз.
— Позвоните моему адвокату, он с радостью озвучит ситуацию, — старался вежливо держаться Догов, взглянув на дисплей своего телефона.
Полина не звонила и не отвечала, но в душе как будто гроза собиралась, вот-вот — и бомбанёт.
— Понимаете, — нарочито медленным движением отбросила светлую прядь за плечо журналистка, — мы хотим получить информацию из первых уст.
— Понимаю, — коротко ответил Костя и замолчал.
Юлия Федорова явно не поняла отказа. Она пересекла палату и, подтянув ладонью вверх юбку-карандаш, жеманно опустилась на край его постели, демонстрируя глубокий разрез и край ажурных чулок, но вызвала этим лишь неконтролируемое раздражение.
— Я понимаю, для вас это тяжело…
Догов на секунду сжал переносицу.
— Нет, для меня это не тяжело, — процедил он, — но вам не стоит так стараться и лезть из кожи, а вернее наряда, вон, вы не в моем вкусе.
Кажется, до Юли начало доходить, она подскочила с места, вновь принимая деловитый вид.
— Но, может, вы всё-таки…
— Я могу вызвать охрану клиники, а мой адвокат, поверьте, стрясет с вас и вашего журнала такой штраф, что вам мало не покажется.