— Хорошо, бабушка, но сначала позволь нам заняться делом. — Клаус повернулся к своим спутникам: — Что делать с ранеными?
— С ними можно подождать или нет?
— Гюнтер сказал, что может позаботиться о них на месте, если мы не двинемся дальше.
— Здесь хорошо. Крестьянам придется немного позаботиться о нас, раз уж партизаны не всех нас прикончили. Предлагаю остаться здесь на несколько дней. Разведку будет проводить каждый взвод по очереди.
— Хорошо, я предупрежу Ревны по радио.
— А как быть с убитым?
Хайнц пожал плечами.
— Добро бы одни раненые. Но убитые… похоронят их здесь или там, это на самом деле уже не имеет значения. Взвод возьмет себе его жетон (идентификационные жетоны, обычно из цинкового сплава (с 1935 по 1941-й алюминиевые), с информацией на двух половинках, разделенных разрезами, позволявшими легко разломить жетон. В случае гибели военнослужащего одна половинка жетона отламывалась, другая оставлялась на трупе. — Ред.), оружие и довольствие. Предлагаю взять также ботинки и защитный комбинезон. Кстати, думаю, ему полагались сани и лошадь. Поэтому попросим старую жабу уважить наши требования.
На слова Клауса откликнулась Женя. Немного охрипшим голосом она предложила собрать у крестьян транспортные средства. Манфред вышел с ней под насмешливым взглядом Хайнца.
— Если мы останемся здесь, ни в коем случае нельзя размещать парней малыми группами по домам. Два месяца назад в таких же условиях под Бобруйском уничтожили полроты. Ближе к полуночи партизаны окружили деревню и перестреляли наших всех разом. Ребят ухлопали, как кроликов.
Хайнц кивнул. Конечно, Клаус был хорошим солдатом, приверженцем традиций. Он мыслил в основном по уставу. Может быть, ему не хватало воображения. Но не было ни куража, ни дерзости.
Между тем Женя в сопровождении Манфреда обошла ряд домов, чтобы собрать лошадей и сани, которые Манфред с вежливым интересом проверял. В одной избе он остановился, чтобы поклониться иконе, которая изображала голову святого с немного раскосыми глазами. Взгляд этих глаз его завораживал: печальный взгляд, который придавал всему облику выражение смиренного и отрешенного покоя. Нос у святого был слишком правильным, губы — полные, шея — мощная. Пятна сырости источили сине-зеленую мантию, которая покрывала его плечи. Икона была красивой и, конечно, очень древней.
Женя потянула его за рукав. Они продолжили обход деревни.
Весь полдень был посвящен обустройству солдат. Четыре избы, сектора обстрела из которых перекрывались, были превращены в укрепления, защищенные барьером из мин-ловушек. Эти мины, по замыслу братьев Ленгсфельд, должны были вызвать больше шума, чем вреда. Практичный Хайнц считал массированную атаку партизан возможной, хотя предполагал, что их спасение — в бегстве.
Когда наступающим нужно будет пересечь поле, желательно, чтобы дальнейший выбор у них оказался небольшим (и выгодным для немцев!).
Карл Вернер, в свою очередь, построил возниц — на глазах весьма любопытных крестьян, которые возводили забор.
Гюнтер окончательно выбрал местом проживания дом старой Усыгиной. На этот выбор не могло не повлиять присутствие Жени, хотя он опасался конкуренции.
Более повезло определенно неразлучным Людвигу и Эрнсту Райхелю. Их избой стали в этот раз столовая, кладовка и погреб с овощами. Посредством шлепков по ягодицам они привлекли к работе трех здоровых крестьянок и готовили многочисленные блюда.
Три офицера между тем составили подробный план караульной службы, предусматривавший пять постов из двух солдат на каждом, которые сменялись каждые два часа. Караульные сообщили Хансу Фертеру о своем обустройстве и условились о часах отдыха друг друга. Затем они внимательно просмотрели карту местности для обозначения маршрутов патрулирования.
Можно было убедиться, что на севере Брянск и его ближайшие окрестности находились в безопасности: там партизаны замечены не были. Южнее территория на сорок километров от Навли заслуживала изучения. К востоку тянулась пресловутая железная дорога. Но местоположение деревни Миликонец, если там находились партизаны, сейчас серьезно затрудняло доступ к значительной части полотна дороги, и Клаус понимал, почему Яковлев выбрал именно это место для базирования своего отряда.
Оставались запад и река Десна.
По другую сторону реки располагалась территория, которую они должны пройти за один день. Река произвела сильное впечатление на большинство солдат. Неторопливая, таинственная, могучая, она представлялась барьером между двумя мирами. Позже, когда они оказались перед рекой, у них возникло ощущение, что, форсировав ее, они изменят свою жизнь.