— А если бы тебя сегодня не было, то поверь, я бы нашёл способ как до тебя достучаться, — Кирилл приблизился совсем вплотную к Лизе, буквально вжимая ее в стену, а их разделял лишь пластик ее маски. Руки невольно сжались в кулаки, а пульс участился. Адреналин играл не на шутку.
— Я не пойму чего ты от меня хочешь! Я кажется тебе все объяснила прежде чем заблокировать, — девушка повысила голос, чтобы хоть как-то достучаться до мужчины. Вот бы сейчас кто-нибудь зашёл и избавил ее от этих мучений.
— Ну кстати из чс, ты могла бы меня и убрать. Да и с мужчиной надо разговаривать вежливо, — Лиза вспыхнула и резко дёрнулась пытаясь оттолкнуть это подобие «мужчины». — Ну ну, чего брыкаешься. Так вот, не хочешь вернуться назад? Нам же было так хорошо вместе. Помнишь как мы вечерами уютно вместе сидели? — девушку аж передернуло от воспоминаний. Это ж какое у него понятие уюта? Она вновь попыталась выбраться, но опять-таки безуспешно.
— Нет не хочу! Я нашла себе того, кто меня ценит и любит! А к тебе не вернусь ни за что. Как я и сказала с самого начала, — девушка мысленно была довольна собой. Она сказала это ему наконец-то в лицо, и ее голос даже не дрогнул. Это прогресс. Келлер недоуменно глядел на неё с пару секунд, а потом выдал, то, что заставило девушку просто вспыхнуть от гнева:
— Да кто тебя такую полюбит, кроме меня? — он усмехнулся и нарочито нежно взглянул Лизе в глаза. У Черниковой кровь в жилах закипала, от злости на этого человека, она уже хотела что-то ему возразить, но в этот момент в коридор зашла Анубис, ее гримерку была соседняя с гримерной Феникса. Женщина под маской была явно удивлена увиденной картиной, и сначала, а потом, видимо поняв, что тут явно что-то нечисто, решила вмешаться:
— Дорогой Олень, а вам не говорили, что маскам нельзя между собой общаться? — она сделала пару шагов к «парочке»
— Шли бы вы мадам куда подальше! Не суйте свой нос в чужие дела! — артистка скрестила руки на груди, как делала это всегда на сцене, и застыла на месте, недовольно покачивая головой. В этот момент Лиза, воспользовавшись заминкой Кирилла, смачно толкает его в стену, а потом просто пылая гневом и злостью заряжает ему со всей силы в нос рукой, увешанной тяжелыми кольцами. Мужчина упал от такого мощного удара, а потом подставил руки, так как из носа, на котором остались следы от узора на одном из перстней, ручьём полилась кровь, он недовольно воскликнул:
— Ты что сука, совсем оборзела?! — Келлер попытался встать, упираясь руками в пол, но Лиза ногой выбила «опору» мужчины, и он вновь упал на пол. В этот раз лицом. Ему очень повезло, что все интервью у него уже взяли. Безмолвно стоявшая рядом все это время Анубис подала голос:
— Ну ты даёшь подруга, — Лизе на секунду показалось, что она услышала нотки восхищения в голосе собеседницы. Но в этот раз, Черникова не собиралась задерживаться тут не минуты, в потому со всех ног ринулась по коридорам Главкино, чтобы как можно скорее оказаться на парковке.
Оказавшись в мастерской, Никита тут же присвистнул, замечая, сколько всего стояло там, да он уже был тут, но видимо с момента их последней встречи девушка обзавелась куда большим художественным арсеналом. Помимо мольберта, шкафа со всякими предметами, которые бы могли пригодиться для натюрмортов, кучки тубусов с бумагой в углу комнаты, было очень много реквизита, находившегося в беспорядочном хаосе. Около окна стояло кресло, которого в прошлый раз явно не было, а потому мужчина поднял глаза на Лизу, которая только зашла в помещение, одновременно с этим натягивая фартук.
— О, ты присаживайся, я сейчас все принадлежности достану и начнем. Холст я уже к счастью натянула, — девушка прошла к шкафам доставая оттуда какую-то деревянную коробку, в которой, как потом увидел Пресняков, оказались масляные краски. Никита наконец-то приземлился на кресло, когда ему поднадоело рассматривать всё подряд.
— А мне надо как-то по особенному сесть? — он поднял на Черникову заинтересованный взгляд, а девушка, которая все это время раскрывала необходимые тюбики и разливала разбавитель и тройник в небольшие емкости, выглянула из-за мольберта.
— Не-а, я могу нарисовать тебя в любой позе, — на вновь отвлеклась к замешиванию красок, — так что садись как тебе удобно, — Никита широко улыбнулся, а до Лизы только спустя время дошла двусмысленность сказанной ею фразы, и она тоже хохотнула. Пресняков вдруг резко попытался разлечься в кресле, он свесил ноги с подлокотника, одну руку запрокинул назад, а вторую подложил под голову. А потом он сказал, то что заставило Лизу очень громко смеяться.
— Нарисуй меня как одну из своих французских женщин, — он взглянул на нее нарочито томно, из-под опущенных ресниц, а у девушки живот от смеха заболел.
— Бо-о-оже, нарисую, — она улыбнулась и стерла проступившие слезинки, после чего приступила к работе. Вообще изначально Черникова планировала рисовать именно портрет возлюбленного, но до того смешно он выглядел, сидя именно вот так, что она решилась изобразить его в полный рост и в такой позе. Девушка стала проводить набросочные линии сильно разведенной краской оливкового цвета, намечая основные пропорции и компоновку на листе. В этот момент отозвался Никита:
— А почему ты сразу начала красками рисовать? Разве набросок не нужен? — Лиза вновь выглянула из-за мольберта и недоуменно глянула на мужчину, а потом решила его немного просвятить в некоторые тонкости рисования:
— Ну вообще сразу краской рисовать куда удобнее, так как во-первых, цвет и тон наброска уже соответствует тону картины, во-вторых будет меньше грязи при смешивании, ну и в-третьих набросок можно будет легко менять по ходу работы. — задумавшись и заговорившись, девушка залипла в окно, где были видны зеленые кроны деревьев и чистое безоблачное небо. Сейчас бы погулять как в юношестве. Пока Черникова говорила, Никита любовался задумчивым лицом девушки и в какой-то момент даже невольно приоткрыл рот.
— Ого как много сложностей, — девушка после этой фразы вернулась в реальность и издала смешок.
— А ты как думал, в рисовании как и в музыке, не все так просто. А я шарю и в том, и в том. Но к слову, некоторые художники делают наброски углем, и потом закрепляют их лаком перед нанесением краски, а кто-то даже тушью скетчи делает, но я не освоила эту технику.
— Никита на нее глядел так, будто она ему какую-то вселенную открывала, а Лиза вновь вернулась к своей работе и стала закладывать цвет фона — он был не насыщенно зеленым, как и стены в мастерской. Она нерасторопно наносила мазки разных оттенков друг за другом, чтобы работа получилась живописной. Где-то через полчаса, когда основные тона были заложены, а цветная подложка сделана, Никита стал ерзать в кресле и крутиться, а потом и вовсе стянул с себя рубашку, открывая вид на бледно желтую футболку с каким-то кислотно-розовым принтом. Лиза рвано выдохнула и выглянула из-за мольберта.
— Никит, прекрати ерзать и надень назад рубашку, я тебя уже наметила вместе с ней, — она чуть нахмурилась, глядя на мужчину, а тот несмотря на строгий взгляд, которым она на него смотрела запротестовал.
— Лиз, ну я уже уста-а-ал, — Черникова строго на него взглянула.
— От чего ты устал? Ты все это время просто сидел, — но вскоре вспомнив, что Никита не был профессиональным натурщиком, девушка решила сжалиться над ним и устроила перерыв. Она временно отложила принадлежности и размяла плечи и кисти рук. Пресняков вообще встал с кресла и выпрямился, разминая чуть плечи, давая увидеть длинную надпись на футболке, которую она сначала не смогла прочитать. «Do you have sunburn, or are you always this hot?». Лиза не смогла не ухмыльнуться.
— Это ты обгорел, или всегда был настолько горяч? — кивнула в сторону Никиты девушка, смотря всё ещё на желтую футболку.
— А? — Пресняков опустил взгляд себе на грудь.
Он, после небольшой разминки плюхнулся назад в кресло и сидел на этом кресле так спокойно и грациозно даже с закинутой и отставленной ногой в сторону, что Лиза не могла не накинуть примеры того, как она еще хочет потом запечатлеть это на бумаге. Пресняков был идеальным натурщиком, даже несмотря на свою неусидчивость. Но это пройдет со временем, ведь теперь она собирается рисовать его очень много. Несмотря на всех тех людей, которых Черникова встречала за свою относительно долгую жизнь, Никита был самым красивым человеком, которого она когда-либо видела. Вдруг ему в голову пришла мысль, что если бы он был натурщиком у них в универе (а не те голые бабки и деды), то она специально бы задерживалась в студии. К слову от мысли, что Никита мог бы попозировать для нее нагим, заставила лицо девушки расползтись в хитрой улыбке. А еще девушка поняла,