— Призраком и изображу, — смирно сказал Егор.
— Конкретно каким?
— Наверно, страшным. Но немного грустным и бессильным. Завидует и ненавидит живых. Я таких даже видел, — ответил Егор.
— Ишь ты, видел! — Петухов покрутил головой. — Ладно, с тобой мы будем отдельно работать, ты готовься. Пока читку по ролям начнем. Надо звучание, темп и обертоны поймать, чтобы точно, с чувством и пониманием...
Читать Егору пришлось мало, но все равно срывался голос, пробился скрежещущий кашель — от непривычки много говорить. И остальные новобранцы успели в первую читку измучить и потерять голоса, невольно переходя от декламации к крику. Егор разглядывал их, читающих людей, в кругу которых он оказался на неопределенно длительное время.
Королеву Гертруду играла вторая примадонна труппы, высокая, худая и очень порывистая студентка, которую некоторые окликали Феей, лишь ассистент Петухова Гриша называл полным именем Фелиция. У нее были крупные малоподвижные глаза с черными блестящими зрачками, которые иногда глядели на Егора, как ему казалось, недоверчиво и придирчиво. Он подумал, что она, а может быть, вообще все, кроме Петухова, считают его лишним, случайным в их коллективе. А сможет ли он играть на сцене?
Очень нравился ему сам Гамлет, которого играл ассистент Гриша: полный, громоздкий парень с бородой и в щегольских очках с золотой оправой. Егор сразу же устыдился своих очков, особенно ниток, намотанных на крепления дужек вместо сломанных винтиков, от чего дужки не складывались. Тем временем стали читать пьесу по второму кругу, сделав перерыв на воду и указания режиссера, — второе чтение шло усталым, но выразительным шепотом.
— Есть отличная идея, — энергичный Петухов не замечал, как растеклись оладьями по стульям его подопечные. — Сейчас отправляемся в зал. Пусть кто-нибудь сгоняет в буфет за бутербродами, минералкой и запасом. Светуль, выдай башли из кассы (она была бухгалтером театра). Премьеру будем играть до Нового года, числа тридцатого. Отсюда максимально ужесточим ритм тренировок!
Никто не пискнул, лишь девушки Света и Фелиция выразительно повздыхали. Петухов с Гамлетом галантно предложили дамам руки. Егор пошел за остальными на выход, к гардеробу. Зал был рассчитан на триста мест, Петухов гордо шепнул Егору, что пьеса «Корабелка» собирала по полтыщи и больше зрителей.
— Нам даже разрешили продавать билеты. Выручку пополам делим с администрациями клуба и института, деньги пускаем на декорации и костюмы. Нужен рывок, две-три премьеры, чтобы давать каждую неделю по три представления, и тогда мы начнем по-настоящему зарабатывать. И каждому в карман процент от прибылей! Независимыми и уважаемыми станем! Хотя, вряд ли все это позволят, но мечта роскошная.
Кроме еды парень, игравший Лаэрта, принес три больших (0.8) бутылки портвейна. У труппы была добрая питерская традиция выпивать всем вместе после работы для сплочения коллектива. «Снимать напряженку надо, старик, не то сгоришь», — важно объяснял новичку тощий, наркоман или туберкулезник, Лаэрт. Егор подумал, что на девять человек принесенного будет многовато, но ошибся. Пили здесь чуть ли не круче, чем грузчики в порту.
В остальном все происходящее ему было по душе: как яростно матерился Петухов, а ему вторили Гамлет с Королем и иногда Фелиция; как скрипели и гнулись доски на сцене, колыхались и шуршали, источая тусклую пыль, полотнища занавеса. И в ломках, в кривлянии и петушиных криках и топоте рождались вдруг удачные жесты, позы; отдельные фразы в пустом зале начинали звенеть и вызывать радость, как от пойманной птицы. Самого Егора на сцену не вызывали, вероятно, Петухов имел точное и решенное представление о Призраке, а все остальное пока нащупывал. Офелию и Лаэрта загнали до седьмого пота.
Весело, устало пили портвейн. Егор осилил полстакана, от добавок отказывался. Петухов наказал всем выучить за два-три дня все реплики наизусть. Мужикам также вменялось в обязанность поискать по стройкам и брошенным домам доски, мотки толстой проволоки — матерьялы для будущих декораций. Обе девушки должны были шить костюмы для всех. Потом все расцеловались и разошлись в разных направлениях из темного дворика клуба. Егор пошел домой пешком, метро не работало, а денег на такси не имел. Он узнал в эту ночь, что Офелия является подружкой Петухова — они втроем шли минут двадцать (парочке нужно было через Невский на Петроградскую сторону), и целовал и тискал пьяный режиссер свою приму страстно и безапелляционно.