— Очень приятно, — как-то осторожно сказала Алиса. — Будем знакомы, — и взаимно посмотрела на Милу не самым приветливым взглядом. Мол, я тебе не нравлюсь, и ты меня не вдохновляешь.
И тут Оленька решила вмешаться:
— Тётя Алиса, если что, у дяди Игоря живёт. Мы как раз для неё вещи покупали. Так что больше к дяде Игорю не приставай и ему не мешай, пожалуйста. А то он от тебя уже совсем измучился.
Милу аж перекосило от ярости и злости. Прошипев сквозь зубы чего-то невнятное, она слетела с крыльца вниз по лестнице и чуть ли не бегом пошла прочь. Оленька же сделала виноватое выражение лица и сказала:
— Мама, я знаю, что чужим взрослым тётям на «ты» — невежливо говорить. Но ты же сама говорила, что эта тётя и в самом деле дяде Игорю житья не даёт. А я ей вежливое «пожалуйста» сказала.
— Да уж… — оторопело сказала Катя. — Вам, Алиса, урок и наглядный пример. Никогда не считайте детей «ещё недоросли» и не обсуждайте при них ваши проблемы. Пусть даже Мила и впрямь была излишне навязчивой к Игорю.
— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, — вздохнул я. — И не ругай себя, Катя. Что сделано, то сделано, а Оленька честно и храбро мне решила помочь. Ладно уж. Обойдётся. Пошли уж в кафе какое-нибудь, чувствую, одной порцией мороженого нам эту встречу сегодня не заесть.
Уже назавтра стало ясно, что «не обошлось». Мила решила, что вся моя показная нелюбовь к семейной жизни — обман, предназначенный именно для неё. Что я специально с ней играл и дразнил, сам же давно привёл в свой дом девушку и живу с ней. Ну а Лёша всё знал и помогал мне издеваться. Разъярённая, жаждущая мести женщина — страшное существо. Возможностей же у Милы было хоть отбавляй. Начала она с мелких пакостей лично мне, дальше начала создавать трудности и неприятности всему моему отделу. Документ не к тому сотруднику уйдёт, бухгалтерия получит очередную ведомость вроде и в пределах допустимого, но в самый последний момент, или документы генеральному директору лягут на стол для подписи за полчаса до конца рабочего дня. Меня хватило на полторы недели. И если поначалу я фиксировал все пакости нашей секретарши больше по привычке и на всякий случай, то потерявшийся табель сверхурочных, из-за него мои ребята-монтажники рисковали лишиться премии за прошлый месяц, стал последней каплей. К пятнице я рассвирепел окончательно, и, пока Мила ушла на обед, без предупреждения пришёл к нашему генеральному директору.
— Антон Павлович, я так не могу. Больше нельзя. Вот, смотрите, — я отдал распечатку, где были расписаны все художества Милы.
— Да уж, — сморщился наш генеральный, пробежавшись глазами по листочкам. От матерных слов его остановило только старое советское воспитание, дескать, при женщинах и про женщин не полагается. — Это и впрямь уже чересчур. А я-то думаю, откуда у нас последнее время проблемы пошли. Насчёт смешивать личное и рабочее ты, оказывается, тогда ещё очень мягко сказал.
— Антон Павлович, вот не хотелось мне так говорить, но в нынешней ситуации или она — или я. Дело в том, что Мила встретила нас с Алисой. Это та дочка моих знакомых. У неё в аэропорту потеряли чемодан, пришлось здесь кое-что из вещей покупать. Катя, это жена Лёшина, нам помогала. Деньги же родители через меня переслали, вот я везде и расплачивался. В общем, увидев, как мы втроём ходим по торговому центру, и я вроде бы для Алисы платья покупаю, Мила решила, что Алиса чуть ли не моя будущая жена. И когда говорил, что жениться не собираюсь никогда — я над Милой просто смеялся. И что Лёша мне помогал скрываться. Переубеждать бесполезно. Я понимаю Милу, я очень прошу не увольнять её по статье, и из своей зарплаты готов оплатить её выходное пособие, потому что я сам виноват, не надо было давать Миле даже тень надежды меня на себе женить. Но она нам развалит всю работу.
— Ну это в тебе сейчас чувство вины говорит, — нахмурился Антон Павлович. — Из своей зарплаты и так далее. Да и не зверь я, ломать девочке жизнь, тем более работник она и впрямь была отличный. И любит тебя в самом деле очень серьёзно и глубоко. Хорошо. Я тебя услышал. Потерпи сегодня до вечера, я подготовлю все необходимые распоряжения. А в понедельник объясню Миле ситуацию, что или она держит себя в руках, за две недели ищем сменщицу, она ей спокойно передаёт дела. И тогда уходит по соглашению сторон. Или иначе и впрямь вылетит по статье о непригодности.
— Хорошо. Спасибо.
От нашего генерального я вышел в превосходном настроении. Ибо не только решился вопрос с конфликтом. Антон Павлович помог оформиться идее, как мне решить и ещё одну проблему, которая уже созрела и которую тоже не стоит откладывать.
К офису я вернулся, когда отбагровел закат. Солнце алым яблоком уже спряталось за крышами домов. Небо оделось сонной дымкой, летний день невесомо уходил тихой поступью невидимых шагов. Здания на глазах теряли цвет и объём, растекались прохладными тенями, словно до утра больше не принадлежат реальному миру. Внутри наш офис тоже казался гостем из Зазеркалья. Никакой привычной суеты, гула компьютеров и шума, которые создают работающие люди, нет ароматов кофе и запахов озона от принтеров. Вокруг темнота, пустота и вязкая тишина. Воздух в коридорах — и тот иной, потому что вентиляция сейчас работает в ночном режиме, отчего внутри душно и спёрто.
Никогда ещё на моей работе у меня не было столь необычного и пикантного дела, и это лишь подстёгивало азарт охотника. Я сейчас настоящий художник, разве что рисую не по холсту, а по людям. Пост охраны, который теплится жизнью и жёлтым светом, меня сейчас не интересует. И не заметит охранник ничего, ведь систему безопасности здания ставили мои ребята. Я добавил в неё «чёрный ход» по привычке, девяностые годы приучили к тому, что может случиться даже самое невероятное и неприятное, готовиться надо ко всему. Неожиданно пригодилось… ибо путь мой сейчас лежит к кабинету генерального директора. Мила ещё там, хотя все давно ушли. Я озаботился, чтобы у неё нашёлся повод задержаться на работе, разобрать документы. А ещё до нашей секретарши дошёл слух: на её пакости обратили внимание, так что в понедельник устроят проверку. Мила не упустит шанса, пока рядом никого нет, зачистить свои художества и выйти из-под удара.
В холле было темно, но из открытой двери приёмной вытекала полоса золотистого света. Мила тут, не разочаровала меня, умница. Я замер в холле, незаметно глядя на девушку. Любовь, даже если она всего-то на час, обязательно взаимна, иначе в тебе сразу заметна фальшь, червоточина. Лёгкий сарафан на девушке подчёркивал удивительную красоту моей сегодняшней партнёрши. Изысканная и сочетающая в себе совершенную форму с самым женственным характером. Среднего роста — как раз под меня, волосы густые, каштановые и волнистые, идеально сочетаются с моими медными прядями. И не просто так у нас обоих глаза тёмно-карие, страстные и искрящиеся. А ещё у Милы очень хорошенькие маленькие ушки, рот прекрасной формы с коралловыми полными губками, которые очень приятно целовать… Потому я в несколько шагов оказываюсь рядом и впиваюсь в эти губки поцелуем. У Милы тонкая талия, которая идеально ложится в мои объятия. Зато руки и пальцы крепкие и сами собой обнимают меня в ответ.
Мила вздрогнула, слабо попробовала вырваться…
— Игорь, ты что…
Но я уже закрыл её рот новым поцелуем. Затем потрепал губами ухо, перешёл на шею, дальше на плечо, сбрасывая мешающую лямку сарафана. Аккуратно коснулся наполовину обнажённой груди и снова прижался к губам. Это только глупые страдающие от спермотоксикоза юнцы думают, как бы девушку побыстрее раздеть и начать заниматься сексом. Впрочем, и взрослые мужики не всегда вырастают по части женщин из этого «пацанского возраста». Нежность к девушке и осторожность доставят ей куда больше восторга. Мила, несмотря на свою показную раскрепощённость, на самом деле очень наивная и нецелованная девочка. Мои поцелуи и ласки сейчас ей намного приятнее и радостнее, чем самый бурный секс. Постельный опыт у неё, похоже, был один-единственный раз со сверстником и неудачный — если буду настойчивым, это Милу наоборот отпугнёт. Мне же надо ещё немножко счастья от исполнения заветной мечты, восторга… и хватит.