Для Пашки интернет открыл доступ к интереснейшим подробностям войны на Тихом океане, не особо освещаемой советскими издательствами.
Наземные операции на тихоокеанском ТВД[32] (всякие блуждания по джунглям и островам) не особо впечатлили, а вот на море происходили настоящие бои.
Не велика храбрость топить практически беззащитные транспорты торпедами из-под воды или ствольной артиллерией бронированных рейдеров, а потом именовать это громким: «Война в Атлантике»[33].
На Тихом же, как бы американцы не увиливали, японцы вынуждали противника воевать по настоящему: эскадрилья на эскадрилью, крейсер на крейсер, мускулы на мускулы.
И это в самураях импонировало, какие бы следы не оставили по отношению к японцам Цусима и Порт-Артур.
Интернет вываливал массу информации, бэйсиком латентно настраивая образ мышления ничего не подозревающего Пашки на универсальный язык программирования. Происходило постепенное сопряжение с Gaijin-609. Попытки прибора из будущего наладить мнемоконтакт Пашка просто не замечал, относясь к «почёсыванию» в мозгу, как к обычности. Естественно, никому об этом не рассказывая, боясь прослыть чудаком.
А уже примелькавшаяся чёрная «щтучка» зачастую просто лежала на системном блоке, пока Пашка ковырялся в сетях или резался в игры.
История войны на Тихом его реально зацепила, завалив скачанными из интернета фотками кораблей и самолётов, их ТТХ, любопытными подробностями сражений, ключевыми моментами, когда всё могло пойти иначе, естественно давая пищу для сослагательного «а вот если бы!». В такие моменты его незаметная взаимосвязь с виртуальным симулятором вырисовывалась в мозгу разноплановыми историями, выводя некую квинтэссенцию из реальности и фантазий. По сути Gaijin-609 строил новую игру, Пашка же просто дурел, не понимая, что его мыслеобразы подпитываются нетривиальными возможностями машины из будущего.
Тут надо сказать, что процессор Gaijin-609 искал оптимальную возможность чистого контакта, когда мысли пользователя не были отвлечены ничем посторонним. В свою очередь, страдая бессонницей, Пашка сам себя накручивал думками по теме, провоцируя адаптер-симулятор.
Сон в полудрёме, часто в стадии управляемости, сминая подушку, нередко вскакивая к компу, нетерпеливо ожидая загрузки, чтобы записать ускользающую мысль.
И ни черта не высыпаясь, утром чумной пытался понять, что же это было, тыкая по клавиатуре, делясь «в контакте» недоумённым сумбуром: «…попробуешь там, в голове всё разложить по полочкам, упорядочить, а они никак не улягутся. То ползут как черепахи, то по теченью плывут, лениво плавниками шевеля по-рыбьи. Или скачут сайгаками. А порой и мчат, летят птицами…. Эх, мысли мои, мысли…»!
А однажды у него словно шоры приоткрылись. По-своему понятое и уложенное в рамочку с названием: «вот это так», ставшее привычным, вдруг показывает свой настоящий смысл.
Была у него из детства хохма — название фильма он воспринимал как «Азори здесь тихие». Именно «Азори»! Или песню «На дальней станции Сайду»[34]. Что это за «азори» и почему они тихие?! И где, в каком краю находится эта станция «Сайду»?!
И даже потом, научившись по слогам, ещё долго считывал название с чёрно-белого экрана «Рекорда», не делая пробела, не выходя за очерченную в мозгу рамочку.
«И ведь видел и детально помнил эти значки, — Пашка уже другим взглядом смотрел на чёрный параллелепипед, гладя пальцем по гладкой полупрозрачно-обсидиановой плоскости этого…, сенсорного экрана, — только гад, не светится.
И ведь некоторые из этих символов смахивают на те, что есть на экране любого мобильника — «настройки» там, «приложения». Чёрт, его теперь просто «штучкой» и не назовёшь. Как минимум высокотехнологичный артефакт»!
Это естественно отметало детскою глупость-мечту о его инопланетном происхождении. Но и в иновремян, тем паче и в инопланетян после всяких рентивишных «теорий заблуждений» уж не верилось совсем.
Он вдруг вспомнил, что была ещё и внешняя оболочка, кстати, безнадежно потерянная или выменянная на что-то. Совершенно вылетело из головы.
«А ведь действительно напоминал а крутую пьезозажигалку. Значит шпионская хрень! На советскую технику семидесятых времён ну ни как не похоже».
Хотя доводилось ему вскрывать головки наведения советских ракет во время службы — там начинка была залита смолой и тоже выглядела спаянным монолитом.
33
Доктрина подводной войны Императорского флота Японии ориентировалась, прежде всего, на борьбу с крупными боевыми кораблями противника.