Обхватив себя руками, она перекатилась на бок, поближе к Майклу. Она уснула, касаясь коленом его бедра и прижимаясь лбом к его плечу, вдыхая свежий запах его новой пижамы.
– Как только ты вспомнил, что это не было кораблекрушение, Майкл, мистер Хиггинс прекратил копаться в списках утонувших на Великих озерах.
Сидни придвинулась ближе к столу с завтраком, чтобы утреннее солнце не било ей в глаза.
– Он начал проверять охотничьи и рыболовные экспедиции, причем ограничился районом южных берегов Онтарио. И там он действительно нашел одного Макнейла, который случайно застрелился, когда чистил ружье во время охотничьей вылазки на Дождевом озере в 1876 году. Но остальные обстоятельства все равно не совпадали: никто не утонул, а среди членов его группы не было маленького мальчика. Майкл кивнул. Он так напряженно и внимательно услушал, что даже позабыл про шоколад, остывавший в чашке.
– Тогда мистер Хиггинс сосредоточился на туристических походах и увеселительных экскурсиях в районе бухты Эхо – там, где тебя нашли. Ничего. Но когда он расширил зону поиска на восток до Садбери и Георгианской бухты, ему повезло.
Она сложила руки на столе и наклонилась ближе, йчувствуя его волнение и сама заражаясь им.
– Тебе знакомо имя Макдермот? Его взгляд, прожигавший ее насквозь, затуманился всего на секунду и вновь обрел свою прежнюю ясность. – Мой дядя, – прошептал он.
– Верно, Дункан Макдермот…
– И тетя Кэт.
– Да. Они числятся пропавшими без вести, равно как и их проводник, человек по фамилии Хэсти.
Майкл крепко зажмурился, потом покачал головой. Он не мог вспомнить проводника.
– Все подумали, что ты тоже утонул. В архиве записано: «Дункан Макдермот, его жена Кэтрин и их племянник Майкл Макнейл, младший из Олдернов».
Он отодвинул тарелку и подошел к окну, загородив спиной еще невысокое солнце.
– Хиггинс послал телеграмму твоим родителям в Инвер гордон, и теперь нам остается только ждать их ответа. Возможно, он уже пришел. Позже я позвоню Филипу и узнаю. Майкл? О чем ты думаешь?
Он не ответил. Сидни встала из-за стола. Майкл успел одеться, а она все еще была в халате поверх ночной рубашки – шаг весьма вольный, мелькнуло у нее в голове, но все дело было в том, что официант, доставивший им завтрак этим утром, пришел неожиданно рано.
– Ты же не думаешь, что тебя на самом деле отослали из дому? Находка мистера Хиггинса доказывает, что все было не так. Ты просто отправился в путешествие с дядей и тетей.
Увидев, что Майкл не отвечает, Сидни обогнула стол и подошла к нему.
– Когда они узнают, что ты жив, они с ума сойдут от радости. Они назовут это чудом. Она положила руку ему на плечо и заставила его повернуться лицом к себе.
– В чем дело?
– Было что-то такое… они говорили, а я нечаянно услышал. Я не должен был этого слышать, Сидни. Не помню точно всех слов, но мне кажется… Мне кажется, они радовались моему отъезду.
– О нет, не может быть!
Майкл опять крепко зажмурился, пытаясь вспомнить.
– «Мир и покой» – вот что говорил мой отец. А мать засмеялась. Они хотели, чтобы я уехал. Но я не могу вспомнить… – Он открыл глаза, полные боли и смятения. – Не могу вспомнить, что я сделал плохого.
Сидни обняла его.
– Да нет, все в порядке. Это было так давно… Но я хотел, чтобы ты знала: очень может быть, что они не обрадуются. Не назовут это чудом.
– Ну тогда они тебя не стоят, – голосом, полным обиды, прошептала она. А потом обхватила руками голову Майкла и поцеловала его. Потом еще и еще раз. Первый поцелуй предназначался в утешение, потому что Майкл был ее дорогим другом и ему сейчас было больно. Второй и третий были предприняты исключительно ради собственного удовольствия. Сидни действовала не спеша. Его губы смягчились под ее поцелуями, она чутко прислушивалась к его изменившемуся дыханию. Теперь она знала, что все посторонние мысли оставили его. Теперь, когда решающий час наконец настал, Сидни поразилась своему самообладанию. Страха больше не было. Она чувствовала себя спокойной и уверенной, она знала, чего хотела больше всего на свете.
Глядя ему прямо в глаза, Сидни решительным и неторопливым движением вытащила рубашку у него из брюк и провела дрожащими от волнения пальцами по обнаженной спине, чтобы у него не осталось никаких сомнений относительно ее намерений. Какая гладкая, нагретая солнцем, тонкая и гладкая кожа, сильные бугорки позвоночника, легкое подрагивание твердых, словно отлитых из бронзы мускулов.
– Майкл… – прошептала она. – В прошлый раз я все испортила. Я сказала, что это неправильно, хотя на самом деле я так не думала. Я была не права.
Жилы на шее у Майкла были напряжены. Она захватила его врасплох, он ничего подобного не ожидал.
– Это все из-за тети, – догадался он. – Ты потому мне так сказала?
Воспоминание о собственной трусости, проявленной в тот день, не доставило ей радости.
– Да. Я испугалась, струсила.
– Но сейчас ее здесь нет.
Кожа на его спине под ее рукой была похожа на атлас. Только она была горячей.
– Безусловно, ее здесь нет, но дело не в этом. Я поступила так глупо! Только теперь я понимаю, что могла потерять тебя навсегда!
Майкл ласково погладил ее щеку.
– Ничего, я понимаю. Я тоже боюсь твою тетю. Сидни накрыла его руку своей ладонью и еле слышно проговорила:
– Я хочу заниматься с тобой любовью. Прямо сейчас. Я только об этом и думаю. Я не могу больше ждать. Ты хочешь этого, Майкл?
Он закрыл глаза, пытаясь сдержаться, пытаясь поверить тому, что услышал.
– Это эвфемизм?
–Что?
Майкл открыл глаза. Что-то неуловимо изменилось, неужели это его вопрос разрушил все?! И все же, не зная, как исправить положение, Майкл мужественно продолжал:
– Филип мне так сказал. На самом деле я не знаю, что это значит. Она снова улыбнулась.
– Это можно считать эвфемизмом, только если люди занимаются любовью, не любя друг друга.
– Я люблю тебя, Сидни. Она коснулась пальцами его губ.
–Я тоже тебя люблю. Он поцеловал ее, как она его научила – долгим нежным поцелуем. А его сердце между тем готово было разорвать грудь, оно становилось огромным. Она его любит! Сидни никогда не обманывала его. Она любит его! Майкл прошептал ее имя, держа ее в объятиях, крепко прижимая к себе, чтобы всем телом почувствовать ее тело, все целиком – грудь, живот, ноги… На ней почти не было одежды, и, когда его руки прошлись по тонкой ткани ее халата, он ощутил под ней все: округлости ягодиц, изгиб бедер, тонкую талию, хрупкие лопатки.
– Мы будем заниматься любовью? – прошептал он, все еще не смея поверить в осуществление мечты.
– Я этого хочу. Вся дрожа, она отстранилась от него, высвободилась из кольца его горячих, требовательных рук.
– Майкл, – спросила Сидни, сама удивляясь тому, как глухо звучит ее голос, – ты когда-нибудь… – она нервно засмеялась, – ты когда-нибудь делал это раньше?
– Нет. Но я видел, как это делается. Она заморгала. Краска стала заливать лицо Майкла.
– Ты это видел? Майклу пришлось сознаться.
– Мы с Филипом… – начал он и тут же умолк, не смея поднять на нее глаза.
Опять Филип! Сидни твердо решила, что непременно всерьез разберется со своим братцем.