Телохранители вождя бросились урезонивать пьяницу, но это удалось им не скоро и то только при помощи крутых мер: буян до тех пор не унялся, пока ему не скрутили руки и ноги и не завязали рот.
– Вот вы говорили, что они боятся вождя? – прошептал Снайвли плантатор. – Трезвые, может быть, действительно боятся, а пьяным, известно, море по колено! Видите, один хотел даже ворваться к вождю, насилу его усмирили… Ах, нет, я так и жду, что они сейчас набросятся на нас и начнут сдирать волосы!
– Успокойтесь, они не сделают этого, – возразил Снайвли. – Насколько я понял из криков этого краснокожего, – я ведь немного знаю их язык, – дело шло о Кларе Блэкаддер, которая всем представляется лакомой добычей… Бедная девушка! Я хотя и не из жалостливых, а за нее и мое сердце болит.
– А каково мне видеть жену и детей во власти этих дьяволов? – произнес еще один из пленных, раненый в плечо, – Если бы было можно, я лучше убил бы их собственными руками, чем отдавать на поругание.
– Да, и я сделал бы то же самое, – отозвался другой. – И нужно же нам было послушаться этого старого дурака, Блэкаддера, соблазнившего нас следовать за ним! Он всему виной.
На это замечание Блонт Блэкаддер, наверное, энергично возразил бы, если бы не был погружен в глубокий сон.
Но вот вдруг из шатра послышался голос вождя, звавшего к себе часовых. В лагере все встрепенулись. Пленники разом умолкли и со страхом стали ожидать появления человека, который должен был решить их участь.
Глава 11. Возмездие
По приказанию вождя Вабога привел к шатру несколько молодых наиболее трезвых воинов. Вождь сказал им несколько слов, после чего они со злорадным хохотом поспешно направились к белым пленникам.
Очевидно, им было приказано сделать с пленниками что-то ужасное, судя по тому, что свирепые физиономии индейцев так и светились предвкушением наслаждения, которое они будут испытывать при виде страданий ненавистных белых.
И действительно, Желтый вождь придумал для пленных – пока, впрочем, только для одного из них – такую пытку, какая никому не могла прийти в голову.
Подойдя к связанным пленникам, индейцы схватили только что проснувшегося Блонта Блэкаддера, отнесли его в сторону и быстро развязали ноги. Потом подхватили под руки и повели по направлению к водопаду.
Крик ужаса вырвался из груди молодого прожигателя жизни, когда он понял, что его хотят подвергнуть той самой пытке, которой он когда-то подвергал других.
Не меньшим ужасом были поражены и остальные пленники, уверенные, что и их черепа будут медленно раздроблены широкой струей ледяной воды, со страшной силой низвергавшейся со скалы. Это было несравненно мучительнее смерти, какой бы она ни была.
Под водопадом лежало громадное дерево, сваленное бурей. К нему индейцы и привязали свою жертву так, что лицо Блонта оказалось как раз под водяной струей, и он не мог пошевельнуть головой, если не хотел быть задушенным веревкой, несколько раз обмотанной вокруг горла.
Все индейцы, за исключением самых пьяных, еще не проспавшихся, собрались к месту пытки и шумно выражали свою радость по поводу предстоявшего интересного зрелища.
Желтый вождь медленно приблизился к ним и заставил расступиться так, чтобы всем пленникам была видна картина того, что потом ожидало и их.
Прошло несколько мгновений томительного ожидания, в течение которых вождь с выражением бесконечного торжества смотрел на беспомощно лежавшего перед ним врага, о голову и лицо которого водопад дробился миллионами брызг, ярко сверкавших на солнце и резавших лицо.
– Теперь пришла и твоя очередь, Блонт Блэкаддер! – раздался вдруг громовой голос вождя на чистейшем английском языке, заглушивший даже шум водопада. – Вкатить негодяю двойную порцию! – прибавил он, еще более повышая голос.
– Теперь пришла и твоя очередь!
Эти ужасные слова, гулко повторенные отголоском скал, достигли слуха Блонта, несмотря на шум водопада, хлеставшего по голове, ослеплявшего и оглушавшего его.
Несчастный с усилием открыл глаза и рот; очевидно, он хотел просить своего палача о пощаде или проклясть, но тотчас же был вынужден снова закрыть их, иначе вода выбила бы ему глаза и задушила бы его.
Но и этого момента хватило, чтобы узнать того, кто скрывался под личиной Желтого вождя. Он понял, что скорее можно было ожидать пощады от настоящего дикаря, чем от этого человека, который так хорошо говорил на его родном языке.