Ольга Кузьмина
Одинокое Рождество на Бейкер-стрит
Шерлок Холмс — это человек, который никогда не рождался, но который будет жить среди нас и никогда не умрет.
«Я — сторожевой пес… Меня зовут Нюх… Моего хозяина зовут Джек…»
Эти простые фразы я повторяю себе каждое утро последние три дня. И это очень тяжело — чувствовать, как час за часом ты теряешь себя. Как линять, только без надежды, что вырастет новая шерсть. Да, шерсть тоже выпадает. Вчера Джек провел ладонью по моей спине и на пол упали два клока. Хозяин вздохнул, сел передо мной и обнял за шею. Впервые в своей долгой жизни я увидел, как он плачет.
Ему приходится еще тяжелее. Ведь он старается сдерживать происходящее. Но когда Джек вчера заплакал, я понял, что надежды нет.
— Нюх, — это вошел хозяин. Плохо, я даже не почуял его приближения. — Нюх, ржавчина одолела его…
На ладонях Джека лежал проржавевший насквозь нож. Тот самый — воплощение его заклятья и одновременно источник его власти. Пять дней Джек делал все возможное и невозможное, чтобы остановить процесс. И вот с его ладоней сыплется коричневая пыль. Нож перестал быть, а значит, очень скоро перестанет быть сам Джек, а за ним и я. Ведь это он призвал меня и разделил со мной свое заклятье. Правда осталась еще закрывающая волшебная палочка. Пока она с нами, мы не умрем. Но наверняка скоро кто-то придет и заберет ее. А мы не сможем этому помешать. И кто скажет, каким тогда будет исход следующей Игры? Веками Открывающие пытались распахнуть врата в царство Древних, но каждый раз на их пути появлялись мы с хозяином. Никто не знал точно природу заклятий, окружавших Джека, даже я. Он не говорил, а я не спрашивал. Мне просто нравилось быть его сторожевым псом.
Скоро память вылиняет окончательно, но последнюю Игру я еще помню. Отвлекаясь от все возрастающей головной боли, я перебираю имена друзей и врагов: Серая метелка, Ночной Ветер, Плут, Шипучка, Ларри… Надеюсь, я уже не успею вас забыть! И ту ночь в канун Дня Всех Святых, когда открылись врата для возвращения Великих Древних, и только чудом Закрывающие все же сохранили этот мир для людей.
Обрывки воспоминаний, как яркие вспышки: гибельный костер, торжествующие Открывающие, девочка в белом платье на камне… Я тихонько заскулил, вспомнив, как падал раненный серебром Ларри, и как никому, кроме меня, не известный волк-оборотень сумел в последний момент спасти девочку… А потом были щупальца чудовищного древнего бога, перетекающие в наш мир; последний бросок Ларри, крик Викария, и ветер, уносящий сцепившихся врагов за врата… Мое отражение в испуганных глазах Серой метелки… Джек и Джилл с волшебными палочками…
Мы победили и впереди нас ждал долгий заслуженный отдых. Но прежде нужно было что-то решить с открывающей волшебной палочкой, которая неожиданно досталась Джеку. Помнится, хозяин хотел ее кому-то передать или где-то спрятать. В подробности он не вдавался, просто сообщил, что мы отправляемся в Южную Америку. Однако, необычный финал игры что-то нарушил в устоявшемся порядке мироздания. Не могу сказать точно, я не специалист в таких вещах. К сожалению, ни мне, ни Джеку даже не пришло в голову, что нам не следует долго держать у себя открывающую волшебную палочку. Что это может быть чревато гибельными последствиями. Сказалась эйфория от удачного финала Игры, и еще кое-что очень личное.
Все уцелевшие игроки срочно разъехались кто куда, дабы избежать нежелательных расспросов полиции. Но мы задержались в Лондоне. Нужно было уладить кое-какие дела. Потом мы заехали к Джилл и Серой метелке — поздравить их с новосельем. И снова задержались.
В порту мы оказались в середине декабря. Джек пребывал в приподнятом настроении, и все повторял, что скоро мы отправимся в долгий отпуск. Но вдруг что-то разладилось. Сначала пропала открывающая волшебная палочка. Джек ни на минуту не расставался с саквояжем, в котором хранил ее. Ни он, ни я не заметили ничего подозрительного. Но в ту ночь мы оба спали слишком глубоким и долгим сном, а утром, обнаружив пропажу, Джек пристально посмотрел на себя в зеркало, а потом сдал билет на пароход.
Он все понял сразу. Освобождение от всех заклятий трудно не заметить. Время, так долго не властное над нами, начало отыгрывать свое со все возрастающей скоростью. И вот я, еще неделю назад рослый пес в самом расцвете сил, лежу на коврике дряхлой развалиной. В нашей потайной квартире в Лондоне, куда мы вернулись, нет зеркал. Но мы не можем не смотреть друг на друга. Волосы Джека стали сначала белыми, потом прозрачными. Он весь сморщился и усох. Мне не хочется думать, что с ним — с нами — будет дальше.