Джейн наблюдала за ними, почти не скрывая радостного любопытства. Сайен наградила подругу хмурым взглядом, на что та выразительно передернула плечами и постаралась отвлечь на себя Джошуа, пронзительно уставившегося на брата.
Мэтью поднял бровь, взглянув на Сайен. На нем была сейчас одна из лучших масок благонравной невинности. Она покачала темной элегантной головкой и тихо произнесла, усаживаясь на указанное им место:
— Гадкий ты человек, Мэтт.
— И не каюсь, можно бы добавить, — ответил он и по-хозяйски положил руку на ее спину. Неожиданное прикосновение этой руки, излучающей тепло сквозь шелковую дымку, волнами прошло по ее телу, и Сайен отвернула голову от почти ощутимо втягиваемого им воздуха.
— Ты всегда идешь к своей цели, невзирая на средства? — спросила она, внимательно глядя на него.
— Очень серьезный вопрос, — спокойно ответил Мэтт с довольно хмурым видом. — И я думаю, что это зависит от личных приоритетов. Если хочешь чего-то так, что готов пойти на все и заплатить любую цену, всегда найдутся люди, которые скажут, что ты не выбираешь средств. Суть здесь в том, чтобы добиться того, чего хочешь, не потеряв собственной целостности. Ну, например, во мне есть то, чем я не пожертвую даже ради любви или денег. Сострадание, уважение, чувство справедливости, деловая честность — только некоторые из них. Высокий уровень безопасности в моей работе — это еще одно. Я не идеалист, но для меня эти вещи превыше всего. Разуверившись в них, я потерял бы самую важную часть самого себя, и деньги стали бы просто одним из грязных слов, а любовь — не более чем второстепенным чувством.
— Вера, надежда, милосердие? — прошептала она, глядя перед собой невидящим взглядом.
— Да, — спокойно и просто ответил он и потянулся за ее рукой, Свет в зале померк, занавес поднялся, и до самого антракта они хохотали до слез над остроумной, веселой пьесой. В антракте Джошуа и Стивен пошли добывать мороженое для всех, а Сайен молча расслабилась в своем кресле, пока Мэтт болтал с подошедшей проведать их Джейн.
Когда, съев принесенное мороженое, все вернулись на свои места в ожидании второго действия, Мэтью снова завладел ее рукой и спросил:
— Не против помочь мне соорудить утром завтрак? Я способен намазать масло на тосты, но яичница на пятерых — это уже за пределами моей квалификации.
— Конечно, — согласилась Сайен, старательно делая вид, что внимательно рассматривает сменившиеся декорации. На самом деле все ее внимание было сосредоточено на длинных жилистых пальцах, обхватывающих ее кисть. Она тихо произнесла:
— Спасибо еще раз за то, что пригласил нас. Всем здесь ужасно нравится!
Его пальцы сжались. Помедлив, он ответил:
— Боюсь, я сделал это из чисто эгоистических соображений. Ты приедешь ко мне еще?
Сайен повернулась к нему. Цветные огни сцены отразились в вопрошающем взгляде маленькими радугами над чистыми зелеными глубинами. Мэтт не отводил пристальных глаз, пока она не облизнула губы и не ответила наконец:
— Не знаю, удастся ли согласовать свободное время, когда ребята начнут работать.
Напряженное терпение не покидало хищного взгляда.
— Я не приглашаю всех.
Тем временем на сцене бурно развивалось действие, но эти двое ничего не замечали. Сайен не произносила ни слова, пристально глядя ему в глаза, но тонкие пальцы предательски вздрогнули в его ладони.
— Сайен, — сказал Мэтт, — чего ты так боишься?
Она молча покачала головой.
Губы его посуровели, но говорил он по-прежнему мягко.
— Просто скажи, что приедешь. Мы пойдем потанцевать, можем сходить в кино или в парк, а можем провести полдня в Институте искусств. И я уверен, что мои друзья, когда ты познакомишься с ними завтра вечером, так же понравятся тебе, как мне — твои.
Но за каждой из нарисованных им картин лежал настоящий вопрос, суть вопроса. Приедешь ли? Что она могла ответить? Что, конечно, хочет, но боится — это он знал и сам. Каждое «за» вызывало массу тревожных «против», а каждое «против» — опасное, безрассудное желание отбросить все сомнения.
— Я не знаю, — беспомощно пролепетала она. Ее растерянность была слишком очевидна. Он наклонился, касаясь губами нежной щеки.
— Спешить незачем, — ворковал он в самое ее ухо. — Времени более чем достаточно. Просто обещай подумать.
Вместо того чтобы принуждать к прямому ответу, он был внимателен и чуток, как всегда, когда играл роль друга; и так хотелось пойти ему навстречу.
— Х-хорошо.
Мэтт кивнул и переключил внимание на сцену. Прекрасно, думала Сайен. Окончательного слова фактически она не сказала, и можно колебаться сколько душе угодно. Рано или поздно он потребует настоящего ответа, но это еще впереди, в неясном пока, далеком будущем.
Между тем оказалось, что его приглашение ставит перед ней слишком много вопросов. Он не более чем пригласил ее в гости еще раз. То же самое он мог предложить любому из своих приятелей-мужчин.
Вот только одна загвоздка — она не мужчина. И Мэтт не собирается приглашать никого больше — только ее. Только они вдвоем будут предаваться обычным для двоих занятиям: танцы, рестораны, визиты к друзьям. И любовь?
Он и не просил этого — куда там. А в этом-то все и дело, единственная проблема, сучок в ее глазу — крошечная картинка двух тел, сплетающихся в страстном порыве.
Конечно, она может поставить условие, что жить будет в комнате для гостей. Но тогда не исключено, что он обидится и откажется от приглашения — как грубо! — или же невозмутимо согласится — как скучно! — или взглянет удивленно, будто и не представлял себе другого, — как стыдно! А может — почему бы и нет? — с изощренным и неприметным искусством возьмется переубеждать ее.